Шварц

Автор: Натаниэль
Бета: Satella
Romance/Drama PG-13.

"Кроуфорд не всемогущ и не крут до неимоверности, он умеет улыбаться; Шульдих не шатается по барам и клубам, а сидит дома с книжками; циничный Фарфарелло с маленьким Наги играют в шахматы. И все они чертовски молодые. Короче, аут оф канон и фэнон, но мне нравится."
Кроуфорд/Шульдих

Кроуфорд устало наблюдал, как семнадцатилетний подросток рыжим вихрем носится по его кабинету.
- Нет, ну какого чёрта?! Какого чёрта, я тебя спрашиваю?! Почему ты не хочешь отдать его в Розенкройц?!
- У меня есть на это причины, – оракул раздраженно потер виски. У него уже начинала болеть голова от воплей Шульдиха.
- Какие причины? – твёрдо, но уже тише спросил немец.
- Достаточно веские, - произнес Брэд и тут же понял, что это было серьезной ошибкой.
- Тебе так сложно объяснить, какого хрена мне пришлось восемь лет жить в этом аду, а этому мелкому япошке ты нанимаешь частного учителя?!
- Ну, у тебя же не было меня… - уныло отозвался оракул. Голова теперь разболелась всерьез и надолго.
- Ладно, допустим. Но почему ты не хочешь отдать его на нормальное обучение?!
- Нормальное? – Кроуфорд скривился. – Хорошо, у меня есть несколько причин, - он жестом прервал Шульдиха, уже готового начать вопить снова. – Первая: телекинетик мне нужен не через восемь лет, а максимум через год. Я просто не хочу ждать. У мальчика сильные способности, ему всего лишь надо научиться управлять ими. Для этого достаточно частного учителя…
- О да, он же великолепно восхитительный маленький гений, вундеркинд, ага… - телепат скептически фыркнул.
- Перестань зудеть, или я подумаю, что в тебе взыграла сыновья ревность, - американец вздохнул. - Вторая: я сам прошел через Розенкройц, и прекрасно помню, какими методами они развивают способности. У мальчишки нестабильная психика. Я не хочу, чтобы он сошел с ума в нашей Альма Матер.
- О, Кроуфорд, неужели жалость? – рыжий просто истекал ядом. Это раздражало.
- Я сказал: мне нужен телекинетик. Наги Наоэ – это находка. Весьма стоящая, если хочешь. Такая сила – большая редкость.
- О, замечательно, а я, значит, совершенно бесперспективный телепат низшего уровня?!
- Шульдих… Когда ты попал в Розенкройц, мне было двенадцать. Угадай с трёх раз, мог ли я набирать себе сотрудников? – немец открыл было рот, чтобы возразить, но оракул не дал ему и слова вставить. - И… что с тобой происходит, в конце концов? Я терплю твою истерику на пустом месте уже пятнадцать минут.
- Ничего. Мне просто не нравится этот мальчишка. Извини, – рыжий откинул со лба сильно отросшую челку, криво усмехнулся и вышел из кабинета.
* * *

К концу четвертого года обучения им сделали подарок. Стайку двенадцатилетней малышни согнали посмотреть на церемонию выпуска. Обычно хмурые старшие ученики, с которыми можно было лишь изредка столкнуться в коридорах школы, стояли тесной группой и честно пытались прятать улыбки. У всех, как у одного, на лицах застыло неверие – неужели всё? Неужели свобода?
- Мартин Вурлицер!
От выпускников отделился один долговязый мальчишка с кудрявыми светлыми волосами и уродливым шрамом через всё лицо. Он шел неровно, в глазах плескался трепетный ужас. Ему предстояло пройти через огромный зал, подняться на несколько ступеней, опуститься на одно колено перед старейшинами и принять из рук Верховного свиток. Говорили, что в этом свитке содержалась информация распределения – никаких свидетельств об окончании "школы", никаких дипломов, ничего. Только короткое распоряжение и инструкции к его выполнению.
На середине дороги парень запнулся и неуклюже бухнулся на колено. В зале повисла звенящая тишина. Шульдих видел, как в глазах Мартина метнулась паника, почувствовал ледяной жар страха, исходящий от него.
Но тут раздался тихий мелодичный смех. Это была женщина из Старейшин. Она ласково улыбнулась Вурлицеру и, повернувшись к Верховному, что-то сказала. Выпускник всё ещё не смел шевельнуться.
- Ну, что ж, возьми его, - Верховный протянул руку со свитком вперед.
Ощущение страха стало слабее. Мартин нахмурился, и распределение легко выскользнуло из пальцев Старейшины. Секунда - и парень уже сжимал в руках свой пропуск на свободу. Он несмело улыбнулся, поднялся с колен и, развернувшись, пошел к боковому выходу.
Почему-то в этот момент Шульдих подумал, что больше никогда не увидит этого человека.
- Брэд Кроуфорд!
Имена назывались в каком-то странном порядке, совершенно не по алфавиту, и даже не по роду специализации. Возможно, сначала вызывали более сильных или наоборот, более слабых учеников.
Из группы шестнадцатилетних подростков вынырнул очень худой юноша в очках. Его поступь, в отличие от предыдущего выпускника, была твердой. В каждом движении сквозила уверенность. На лице – ни единой эмоции: ни страха, ни радости. Шульдиху это показалось любопытным, и он легко коснулся его разума. Оказывается, парень даже не волновался. В сознание царило спокойное умиротворение. Телепат удивленно потянулся глубже. Оракул. Понятно. Ему просто нечего было бояться. Он знал, что беспрепятственно покинет эти стены, знал, что всё будет в порядке. Он это видел.
Шульдих мысленно усмехнулся. Повезло же.
В этот момент он завидовал Кроуфорду. В этот момент он подумал, что любой ценой выдержит ещё четыре года, чтобы так же равнодушно пройти по кровавой ковровой дорожке к Старейшинам и забрать свой свиток.
* * *

- Ты мне не нравишься! Понял?! Я тебя просто терпеть не могу!!! – оракул услышал эти крики, ещё стоя за дверью, однако, открыв замок, он болезненно поморщился – настолько громок был голос немца.
- Добро пожаловать в детский сад имени Брэда Кроуфорда, - пробормотал он, захлопывая дверь за собой. В гостиной мгновенно повисла тишина. - Я дома! – на всякий случай крикнул американец.
Из комнаты тут же высунулся мрачный, как туча, Шульдих.
- Привет.
Секундой позже рядом с ним появился Наги.
- Здравствуйте.
- Привет-привет… на ужин что-нибудь есть? - без всякой надежды поинтересовался Кроуфорд.
- Если бы кое-кто не пользовался бы своим даром, когда помогал мне готовить, было бы, - зло буркнул телепат.
Наоэ опустил взгляд, явно стыдясь. Американец вздохнул.
- Ладно, я это предви… то есть я хотел сказать - я так и думал, поэтому купил полуфабрикатов. Наги, поставишь это в духовку? – он протянул телекинетику пакет с продуктами. Мальчик с готовностью кивнул, но Шульдих его опередил.
- Это сделаю я. Ты же не хочешь остаться совсем без ужина?
Он метнул на японца яростный взгляд и скрылся на кухне. Кроуфорд покачал головой.
- Всё ещё ссоритесь?
Телекинетик вздохнул:
- Он меня ненавидит.
- И что же нам делать? – оракул провел рукой по волосам. Сложно это – в двадцать один год стать отцом семейства, состоящего из подростка с ужасным характером и маленького мальчика, которого этот подросток просто не переваривает.
- Не знаю, - Наги беспомощно пожал плечами, - я стараюсь с ним подружится, честно… но у меня ничего не получается.
Губы мальчика скривились, как если бы он был готов заплакать. Но он не заплакал. Откровенно говоря, Кроуфорд ещё ни разу не видел слёз на этом лице.
* * *

Он постучался в дверь комнаты сто тринадцать. На его свитке было написано идти именно сюда. После того, как он развернул тонкую бумагу, он ещё долго хохотал, привалившись к стене. Настолько пафосная, вычурная церемония, с такой помпой… и ради чего? Ради того, чтобы выдать номер КОМНАТЫ, комнаты в РОЗЕНКРОЙЦ, где ты получишь инструкции. Кажется, это называется идиотизм… или маразм?
- Здравствуйте!
- Привет, - очкарик показался Шульдиху смутно знакомым. Он сидел за здоровенным дубовым столом и внимательно разглядывал телепата.
- Мне… вот в свитке написано… - он протянул очкарику бумагу.
- Да, я в курсе. Меня зовут Кроуфорд. Я подал заявку на тебя.
Точно, очкарика звали Брэд Кроуфорд, и Шульдих видел его выпуск… ну надо же, даже запомнил его.
- Заявку?
- Да, я хочу взять тебя в свою команду.
- Какую команду?
- Официально – группа наемников. Профессиональные телохранители, убийцы, - Шульдих нахмурился: убивать его не учили. - Неофициально – шпионы на благо Эстет. Хотя пока никакой команды и нет, - Кроуфорд улыбнулся, - ты – первый.
- Я могу отказаться?
- Ты так не хочешь со мной работать? – он усмехнулся.
- Не то чтобы… просто… интересно, насколько реальная моя свобода.
Оракул посмотрел на Шульдиха очень долгим, понимающим взглядом и тихо произнес:
- На самом деле никакой свободы нет.
* * *

Над обеденным столом повисла гнетущая тишина. Телепат время от времени кидал на несчастного Наги злые взгляды, мальчик же в свою очередь не знал, куда ему спрятаться от сурового немца. Кроуфорд некоторое время наблюдал за этой картиной, с похоронным видом препарируя свежеразогретое куриное филе, но, в конце концов, не выдержал. Напряжение за столом его безумно раздражало.
- Уроки сделали?
Шульдих поднял на него сердитый взгляд:
- Конечно!
Телекинетик только кивнул.
- А ты на всех лекциях был? – ехидно поинтересовался рыжий, комкая в руках салфетку.
- Тебя это касается? – не менее ехидно ответил оракул.
- Ну, мы же одна большая семья! Вполне понятно наше беспокойство за липовое образование друг друга! – Ядовито парировал телепат.
"Поздравляю, мистер Кроуфорд, вам удалось перенести внутренний конфликт вашего детского сада на себя", - Брэд мысленно пожал себе руку.
- Да, я был на всех лекциях. И одну даже послушал.
- Вау! Неужели преподом была очаровательная голубоглазая блондинка?
- С чего ты взял, что мне нравятся блондинки?
- Ты увиливаешь от вопроса! – казалось, обстановка, сложившаяся в самом начале ужина, разрядилась. Шульдиха на лице большими буквами было прописано любопытство, а в уголках рта затаилась улыбка.
Кроуфорд усмехнулся.
- Нет, она была очаровательно рыжей.
- Так я всё-таки угадал!
- Ничего подобного! – оракул отрицательно помахал в воздухе вилкой. - Ты сказал, что она была блондинкой!
- Но общая суть!.. – Шульдих удовлетворенно осклабился.
- Ладно, пусть будет по-твоему, – американец снова махнул вилкой. При этом кусок курицы, нацепленный на неё, оторвался и по красивой дуге полетел к полу. Буквально в нескольких сантиметрах от него несостоявшаяся птица резко затормозила, развернулась и неторопливо спланировала на тарелку Кроуфорда.
Над столом повисла тишина. Наги зарделся. И Брэд рассмеялся. Мгновеньем позже к нему присоединился и Шульдих. Телекинетик смущенно, неуверенно улыбнулся и робко посмотрел на немца. Отсмеявшись, тот хмыкнул и подмигнул мальчишке.
- Но ты мне всё равно не нравишься.
* * *

- Твоя комната на втором этаже, первая дверь справа. Моя – первая слева. Дальше по коридору – две свободных. Предполагается, что в нашей компании появится ещё пара человек. Ванная в конце коридора. На первом этаже – гостиная, она плавно перетекает в столовую, завершается это всё кухней. При кухне есть что-то вроде кладовой и подвал. С другой стороны гостиной – мой кабинет, по совместительству - библиотека. В подвале – прачечная, ну и всякий хлам от прошлых хозяев. Я ещё не успел разобрать. Ещё есть чердак, но на него можно попасть только с улицы. С чердака выход на крышу. В общем, походишь сам – всё посмотришь. Располагайся. Если что – я в кабинете. Обед… обед через пару часов, окей?
Шульдих только обалдело кивал на все реплики своего нового босса. Он никогда и подумать не мог, что снова будет жить в доме. Фантазия дальше двухкомнатной квартиры идти упорно отказывалась.
- Эммм… Кроуфорд… Послушай… этот дом… он… ну, он твой, да? – немец избегал смотреть оракулу в глаза.
- Да, я его выкупил. Для нас. Для нашей команды. Что-то вроде штаб-квартиры. На ближайшие годы, думаю, осядем здесь. А что? – американец поправил очки, внимательно вглядываясь в лицо телепата.
- Просто я хотел спросить… могу ли я считать это место своим домом? – Голос рыжего был предельно серьезен. Брови чуть нахмурены.
- Да, – на лице оракула снова появилось понимающее выражение. Он улыбнулся. - Добро пожаловать домой, Шульдих.
Двумя часами позже, когда они обедали вместе, немец всё ещё не мог прийти в себя. Его не покидало ощущение, что всё это нереально, что он в любой момент может проснуться в свой комнате Розенкройц. Убогом, маленьком, два на два, помещении, где едва помещались кровать и письменный стол. Он постоянно смотрел на оракула, чтобы убедиться, что всё это существует на самом деле. Что рядом сидит задумчивый двадцатилетний парень, уже стопроцентный выпускник, даже четырехлетней давности, и с невозмутимым видом жует несъедобное нечто собственного приготовления. Шульдиху хотелось смеяться. Хотелось бегать по этому дому и орать что-нибудь… например, банальное "ДА!!! ДА-ДА-ДА!!! У меня получилось!!! Я свободен!!!". Хотелось повиснуть на шее у Кроуфорда и оглушить его воплем "СПАСИБО!!!". Хотелось улыбаться и вести себя, как настоящий придурок.
И он улыбался. Уткнувшись носом в тарелку, едва заметно, но улыбался.
Кажется, он был счастлив.

- Ты похож на отца-одиночку, - на губах Мартина играла легкая усмешка.
Брэд повертел в руках чашку с чаем и отставил её на журнальный столик:
- Иногда я им себя чувствую, - он вздохнул, - Наги одиннадцать лет, а Шульдих - ребенок, у которого не было детства. Сейчас, оказавшись на свободе… иногда мне кажется, что он пытается наверстать упущенное.
- Мы ведь тоже пытались, – лицо Вурлицера посерьезнело.
Кроуфорд, казалось, даже не обратил внимания на его слова, он задумчиво смотрел в окно. Наконец, он перевел взгляд на собеседника:
- Что насчет Наги?
- Я не берусь точно классифицировать категорию мальчика, но, мне кажется, что она плавает в районе высшей. Он очень силен. И у него уже получается контролировать свою силу. Пусть только на мелких предметах - без сильных эмоций он человека даже толкнуть не сможет - но тем не менее. Он быстро учится. И учится сам. Сомневаюсь, что моё обучение ему сильно понадобится. Тем более длительное. Я думаю, пары-тройки занятий хватит с головой. Я просто объясню ему приемы.
- Хорошо. Когда ты собираешься начать?
- В любое время, хоть завтра.
- Отлично. Значит, завтра, в семь часов, мы будем ждать.
- Да, ещё кое-что. Если ты разрешишь использовать твоего телепата для транслирования прямых знаний, мы управимся быстрее и… скажем так, качественнее.
- Моего телепата? – Кроуфорд усмехнулся. - Хорошо.
Шульдих, который всё это время стоял за дверью, внимательно вслушиваясь в разговор, почувствовал, как его сердцебиение ускорилось после слов оракула.
"Моего телепата…" Это не прозвучало едко или горько, как должно было бы быть. Голос оракула был тёплым.
Рыжий помотал головой. Что за дурацкая реакция, Шульдих? Откуда эмоции? С чего вдруг?
* * *

- Что делаешь? – Немец лениво привалился к дверному косяку. Оракул ходил по гостиной туда-сюда, сердито ероша волосы и изучая какие-то распечатки.
- Есть пара идей, как заработать деньги. Хочу попробовать играть на бирже… и вот, пытаюсь вникнуть, изучаю биржевые сводки.
- Скучно, - ехидно произнес рыжий и, в несколько шагов преодолев расстояние между ними, выхватил у Кроуфорда стопку бумаги.
Американец ошалело уставился на своего подопечного. После убийства они значительно сблизились. Начали разговаривать за обедом, пару раз вместе смотрели вечером видео, Шульдих даже шутил с оракулом, его поведение стало свободнее. Но подобная шалость стала неожиданностью. Кроуфорд озадаченно моргал, глядя в шкодливо прищуренные глаза немца. А тот просто стоял на безопасном расстоянии, лукаво ухмылялся и помахивал распечатками.
- Шульдих?
- Да? – ухмылка стала шире.
- Отдай. Мне. Бумаги, – Брэд шагнул к нему.
- Возьми, - рыжий сместился в сторону. Так, чтобы между ним и оракулом стоял диван.
- Шульдих, – на этот раз голос американца звучал угрожающе.
- Да?
- Мне нужно разобраться в этих чертовых биржевых сводках!
- Так возьми их у меня и разбирайся, – телепат пожал плечами. Кроуфорд прищурился.
- Значит, взять? – он медленно двинулся влево, огибая диван. Рыжий зеркально повторял его движения, глядя оракулу в глаза.
- Да.
- Отлично, – Брэд снял очки и положил их на журнальный столик. На лице телепата появилось выражение ликования.
Кроуфорд рванулся напролом - резко оттолкнувшись от пола, он перепрыгнул через диван. Шульдих отскочил в сторону. Секунда и он уже стоял под прикрытием кресла.
- Отдай мне их по-хорошему.
- Да возьми! Кто мешает?
- Шульдих!
- Я тебя внимательно слуша-А-А-А-А! – Немцу пришлось снова отскочить в сторону, потому как Кроуфорд бросился на него.
- Значит, по-хорошему не хочешь, – оракул прищурился. - Окей!
Теперь он уже не останавливался для мирных переговоров, носясь по комнате за телепатом. Рыжий радостно гоготал, перепрыгивая через мебель. "Догонялки" плавно перетекли из гостиной в столовую. Теперь они уже носились вокруг обеденного стола, снося стулья, затем Шульдих опять ринулся в гостиную. На этом маневре Кроуфорду удалось ухватить его за руку.
Телепат споткнулся. Описал рукой с распечатками дугу в воздухе, выпуская листы, и они с Брэдом покатились по ковру.
Следующие несколько секунд, запыхавшийся Шульдих, подмятый Кроуфордом под себя, тщетно пытался отдышаться. Распечатки красиво разлетелись по комнате, заскальзывая под мебель.
Еще некоторое время немец старательно пытался вырваться, однако Брэд, поймав жертву, выпускать её уже не собирался. Оба сквозь фырканье и пыхтение хохотали.
Неожиданно всё прекратилось. Рыжий моргнул. Совсем рядом с его лицом было лицо оракула. Глаза, не спрятанные за стеклами очков, выглядели непривычно огромными. Совершенно непонятно почему Шульдих смутился.
- Извини, - пробормотал он, отворачиваясь.
- Да ладно… - Кроуфорд усмехнулся, выпуская его из захвата, поднялся на ноги и огляделся, - только вот собирать их будешь ты один.
- Что?!
- И по порядку.
* * *

- Скоро выпуск Розенкройц. Я должен уехать на несколько дней за новым членом нашей команды, - Кроуфорд обувался в коридоре. Хмурый и усталый. Последнее время он выглядел так постоянно. Шульдиху это очень сильно не нравилось, хотя по идее это даже не должно было его задевать. - Скажешь об этом Наги, когда он вернется из школы.
- Новый член команды? Это такой тонкий намек, что мне пора бы начать паковать вещи? – телепат стоял, прислонившись плечом к двери. Он не знал, зачем говорит это. И почему настолько ядовитым голосом. Если бы его спросили – он бы честно признался, что сам не понимает, что творит последние два месяца… а может быть, и последние два года.
- Стандартная группа наемников состоит из четырех человек. Четвертого для группы выбирают Старейшины. Я должен забрать его, - казалось, ехидный вопрос даже не задел оракула. - Я заодно захвачу для тебя материалы по действующим группам.
- Какие ещё… - Шульдих нахмурился.
- Я же обещал помочь с выбором, - Брэд вздохнул и впервые за всё время разговора посмотрел немцу в глаза. - Привезу личные дела каждой команды. Полистаешь, выберешь, что тебе больше нравится. Подашь запрос в Розенкройц – тебя переведут.
- Ясно. Спасибо.
- Пожалуйста.
* * *

Телепат лежал в постели, бездумно изучая потолок. Сегодня ему исполнилось семнадцать лет. Сегодня был ровно год с тех пор, как он вышел из стен Розенкройц. Серьезный праздник. Он не помнил, как празднуют праздники. Последний раз он отмечал день рождения, когда ему было семь лет. Тогда ещё были живы родители. Кажется, у него был огромный шоколадный торт, на котором надо было задуть свечки, новый игрушечный автомобиль, очень большой, по колено, а рядом сидела мама, которая поцеловала его в щеку и сказала, что теперь он совсем взрослый.
Шульдих закрыл глаза. Казалось, что всё это было в другой жизни. Или во сне. Так нереально, полустертыми картинками, много-много лет назад.
- Десять… - тихо прошептал немец. Хриплый со сна голос прозвучал глухо, одним выдохом.
Дверь тихо скрипнула. Телепат приподнялся на локте.
- Вот чёрт… я думал, ты спишь, - оракул смущенно улыбнулся.
Смущенно?! Шульдих моргнул, на его лице медленно, но верно проступало удивление.
Кроуфорд тем временем поправил очки, вздохнул и, выудив из-за спины маленькую коробку, перевязанную лентой, протянул её немцу.
- Я хотел оставить её на столе и уйти… Я уже тысячу лет никого не поздравлял с днём рождения, - он снова поправил очки, - но ты не спишь и… вот. Это тебе. С днём рождения, – американец наконец посмотрел телепату в глаза.
- Мне? – Шульдих озадаченно моргнул.
- Да.
- Подарок? – он с изумлением пялился на коробку.
- Да.
- С днём рождения? – недоверчиво переспросил рыжий.
- Да! – раздраженно рявкнул оракул. Сейчас он чувствовал себя полным идиотом. - Пожалуйста, не делай мою жизнь ещё сложнее, чем она есть. Просто разверни это.
Телепат усмехнулся, осознавая комичность ситуации. Он всё ещё не верил, что такое происходит на самом деле. Развязал ленту, открыл крышку. В коробке лежали электронные часы. Судя по виду - очень дорогие. Шульдих изумленно открыл рот.
- О… Спасибо.
- Пожалуйста, – буркнул в ответ Кроуфорд, разворачиваясь и спеша уйти из комнаты.
Однако рыжий его окликнул.
- Что?
- Честное слово, огромное спасибо, - телепат широко улыбался, в одной руке всё ещё держа крышку от коробки, а в другой сжимая часы.
Брэд тихо фыркнул. Заспанный Шульдих, с всклокоченной шевелюрой, со следом от подушки на щеке, счастливо улыбающийся… всё это выглядело на самом деле забавно.
* * *

Кроуфорд вернулся через неделю. Наги радостно бросился к нему, однако остановился в двух шагах и смущенно пробормотал:
- Здравствуйте.
- Привет, - оракул потрепал его по голове. - Как дела?
- О, всё просто шикарно, - отозвался Шульдих, тоже выходящий в коридор. - А где же новенький?
- Так как дела, Наги? – повторил американец, даже не глядя в сторону телепата.
- Хорошо, – мальчик несмело улыбнулся.
Немец тихо фыркнул.
- Привет, Шульдих.
- Привет-привет… На вопрос-то ответишь?
- Возникли проблемы. Сделаешь мне кофе – поделюсь.
- Договорились.
Наоэ легко подхватил чемодан Кроуфорда.
- Наги? – американец изумленно посмотрел на телекинетика.
- Я отнесу это в Вашу комнату, - с очень серьезным видом пояснил мальчик.
- Не бойся, ему не тяжело. Вурлицер неплохо обучил его. Жаль, у меня нет этого дара, я бы сейчас был суперспецом в телекинезе. Ты же знаешь, всё, что герр Мартин показывал мелкому, проходило через мой мозг… - Шульдих с притворной печалью вздохнул. - Ладно, пойдём на кухню.
Пока телепат возился с кофеваркой, Кроуфорд сидел за кухонным столом, подперев голову обеими руками.
- Так что там за проблемы? – поинтересовался рыжий, вынимая из кухонного шкафа чашку.
- У Старейшин крайне специфическое чувство юмора.
- О, тебя задели их шутки? – немец ухмыльнулся.
- Не смешно… - оракул сложил руки на столе и уткнулся в них лбом. Теперь его голос звучал глуше. - Наш новый член команды не просто психически нестабилен. Он ненормальный. Мании, депрессии…
- Что? – Шульдих от удивления раскрыл рот.
- У него пунктик на тему Бога. Огромное желание за что-то там отомстить Всевышнему. Пунктик, что он невинная жертва. Пунктик, что нужно ранить себя, – Кроуфорд поднял голову.
- О… ещё и мазохизм.
- Этому пацану только шестнадцать, но он абсолютно, полностью, совершенно точно сумасшедший.
- И что ты теперь будешь делать? – телепат поставил перед ним чашку с кофе.
- А что я могу? То, что предписано инструкциями, - Брэд скривился. - Оборудую для него две комнаты. Нормальную, без острых углов, зеркал и с небьющимися стеклами в окнах. И клетку. На период обострений.
- Клетку?
- Небольшое помещение с мягкими стенами… Чёрт, как же всё паршиво! – в голосе оракула впервые прорезалось отчаянье.
- Хм… Кроуфорд, помнишь, ты говорил, что тебя кидали из группы в группу…
- Три ха-ха, - американец стал ещё мрачнее, чем был.
- Почему?
- Две причины. Первая. Я слабый оракул. Права выпендриваться не имею. Беру, что дают, или больше никакой группы. Думаешь, я не пытался отказаться от этого "забавного" паренька?
- А второе?
- А второе… Второе - это именно то, что меня кидали из группы в группу. Можешь считать, что во мне проснулось сострадание, - едко отозвался Кроуфорд.
- Проблемы превращают тебя в язву. Ты же говорил, что они для тебя головоломки, интересные для решения, и всё такое, - Шульдих усмехнулся.
- А мне сейчас просто безумно интересно… - устало отозвался Брэд и снова опустил голову на руки. - Да, кстати, - он вынул из внутреннего кармана пиджака диск, - это тебе. Личные дела команд. Как только разберусь с новичком – посидим, поработаем над выбором.
Немец нахмурился.
* * *

- Ты можешь хотя бы иногда думать головой?! – Кроуфорд тряс Шульдиха, ухватив его за воротник куртки. - Так, забавы ради, включить мозг?!
- Но я же хотел помочь! – немец вцепился в руки оракула, пытаясь отодрать их от себя.
- Помочь хотел?! Шульдих, твою мать!!! Ты должен был спросить меня!!! Понятно?! Всегда сначала спрашивать меня!!! Никакой самодеятельности! Я сотню раз говорил тебе это! Так сложно было запомнить?!
- Но…
- Какого хрена ты меня не слушаешь?!
- Да такого, что тебе могли элементарно прострелить башку!!! – рыжему наконец удалось вырваться.
- Мне бы - не прострелили! – рявкнул Кроуфорд, сверля подопечного яростным взглядом.
- О, великий непогрешимый оракул! Который всегда всё знает и видит заранее! – телепат стиснул кулаки. - Извини, что пытался спасти твою шкуру!
- Придурок! Шульдих, ты идиот! Не нужно было спасать мою шкуру, заслоняя её своей! Ты, чёрт тебя побери, не бронированный!!! И я тебя не просил спасать меня!!!
- О! Прости меня, пожалуйста! В следующий раз я просто постою в сторонке и с удовольствием пронаблюдаю за тем, как твои мозги растекутся по асфальту!!! – рыжий развернулся на каблуках и рванул вверх по лестнице. - Грёбаный оракул…
Дверь в его комнату громко хлопнула. Брэд привалился к стене.
- Глупый мальчишка, - он снял очки и потер переносицу, - дурак…
Шульдих лежал на кровати, уткнувшись носом в угол между стеной и матрасом. Ему было безумно обидно. В конце концов, он ведь действительно хотел помочь Кроуфорду. Да ведь и помог! Только вот американец этого замечать категорически не желал. Несправедливо. По идее он мог хотя бы поблагодарить рыжего… Но что до реальности - всё кончилось бурным скандалом. Юноша сильнее вжался в стену. В горле стоял противный комок, нос и глаза щипало.
- Вот ещё… ещё я сопли из-за этого урода буду распускать… никогда… чёрта с два… - он шмыгнул носом и зажмурился.
Дверь тихо скрипнула.
- Шульдих?
"Отвали…" - подумал немец.
- Шульдих…
"Меня здесь нет. Сгинь".
Кроуфорд присел на край кровати и осторожно коснулся плеча рыжего. Телепат попытался притвориться спящим, но то ли мягкость тона оракула так подействовала, то ли его прикосновение – Шульдих почувствовал, как по щеке стекает предательская слеза. Он раздраженно фыркнул.
- Извини. Я не должен был на тебя орать.
- Вау… - ядовито, но со слезами в голосе, буркнул немец.
- Прости, - Брэд мягко сжал плечо телепата.
- Фигня… - всё так же мрачно отозвался рыжий.
- Я прощен? – с усмешкой в голосе поинтересовался оракул.
- Да, а теперь исчезни и дай мне умереть спокойно, - огрызнулся Шульдих.
Кроуфорд вздохнул, поднялся с кровати и вышел.
* * *

Весь день в доме толклись рабочие. Их постоянное снование вверх-вниз по лестницам раздражало Шульдиха. В гостиной как в проходной комнате невозможно было читать. Телепат ненавидел изменять своим привычкам и терпеливо старался сосредоточиться, уткнувшись в книгу. Но мельтешение перед носом, громкие разговоры, чужие люди… Всё это безумно отвлекало. Ему приходилось по несколько раз перечитывать одно и то же предложение, чтобы вникнуть в смысл написанного.
Наконец, не выдержав, он захлопнул книгу.
- Чёртовы старикашки-старейшины… удружили. Даже с Наги не было таких проблем…
Отправляться в его собственную комнату было как минимум неразумно. Апартаменты новичка находились через стену, а слушать визг дрелей и ругань рабочих, меняющих окна… нет, увольте. Шульдих задумался. Как ни крути – единственным спокойным и наиболее удаленным от бурной деятельности нанятых Кроуфордом людей был кабинет оракула. Телепат удовлетворенно кивнул. В кабинете, у окна, стояло довольно большое кресло, в которое легко можно было залезть с ногами. Вполне уютное место для чтения.
Он осторожно повернул ручку двери и бесшумно вошел внутрь. За столом американца не наблюдалось.
Шульдих огляделся. Нахмурился.
Искомый Кроуфорд занимал то самое кресло, на которое телепат так рассчитывал. Причем не просто занимал. Глаза оракула были закрыты, голова чуть наклонена набок, грудь мерно вздымалась. Спящий Брэд выглядел измотанным и изможденным. Немец вздохнул. Будить лидера группы было просто жалко. Он тихо подошел к столу и уселся на рабочее место шефа.
Некоторое время он читал, а потом… Тишина, ровное дыхание Кроуфорда, мягкий, приглушенный свет из окон (Шульдих не стал включать лампу) - всё это убаюкивало и телепат сам не заметил, как задремал, положив голову на книгу.
Проснулся он, когда уже стемнело, у себя на кровати, заботливо укрытый пледом.
В доме царила тишина, и немец решил, что вполне может позволить себе проспать до утра, не думая о том, как оказался здесь.
* * *

Кроуфорд заглянул в комнату телепата. Шульдиха в ней не было. Брэд вздохнул – пора было бы уже привыкнуть, что немец оккупировал диван в гостиной, и в девяносто девяти процентах случаев его можно найти именно там.
Оракул спустился по тихо поскрипывающей лестнице. Рыжая макушка торчала над спинкой дивана, судя по шелесту страниц, юноша что-то увлеченно листал.
Брэд обошел диван и встал над Шульдихом, скрестив руки на груди. Спустя пару минут телепат всё-таки соизволил обратить на него внимание, поднял голову и вопросительно уставился на американца.
- Середина июля. Сколько раз за лето ты выходил из дома, исключая задания?
Рыжий удивленно моргнул.
- Эмм… а почему это тебя интересует?
- Так сколько? – оракул поправил очки, пряча усмешку.
- У меня не настолько совершенная память, чтобы…
- Три. Первый раз ты сидел у себя на подоконнике и выронил книгу – пришлось спуститься во двор. Второй – я попросил помочь вымыть машину. Третий – ты вышел на крыльцо, встречая меня.
- Тебя по полдня нет дома! Откуда ты можешь знать, что я делаю в твоё отсутствие? – Шульдих упрямо нахмурился.
- Для этого даже не надо быть ясновидящим. Твой постоянный распорядок дня: с утра два часа на тренировки, остальной день – на накачку мозгов литературой. Перед сном ещё час тренировок. Ты не выходишь из дома даже чтобы почитать на свежем воздухе. Максимум – это подоконник. И то, с того случая, когда тебе пришлось подбирать книгу под окном, ты всё время торчишь здесь.
- Эмм… Кроуфорд. Я что-то плохо понимаю. Ты пытаешься притвориться моим папочкой? – раздраженно поинтересовался немец.
- Нет. Я пытаюсь сообщить тебе, что мы едем за город.
- ЧТО? Ну, уж нет, не знаю, как ты, а я не собира…
- И никаких книг. Переоденься. Через двадцать минут жду тебя в машине, – безапелляционным тоном сообщил оракул и покинул комнату.
Телепату потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя от возмущения.
- Это вторжение в личную жизнь! Личное время и дела!!! – наконец крикнул он, надеясь, что Брэд его услышит.
* * *

Что-то изменилось в доме. Шульдих не мог сказать наверняка - он только что открыл глаза, но в груди уже поселилось неприятное чувство напряжения. Что-то было не так с самой атмосферой. Другой дух, другой фон. Рыжий нахмурился и, для максимального сосредоточения закрыв глаза, просканировал окружающее пространство.
Кроуфорд уже был в кабинете, о чём-то говорил по телефону. Наги сидел у себя, листая учебник. При поверхностном обследовании его эмоций телепат понял, что мальчик встревожен. И отнюдь не грядущими годовыми контрольными. Это заставило чувство напряжения усилится.
И вот он наткнулся на "изменение". В соседней комнате кто-то был. Шульдих потянулся к его разуму.
Обжигающий холод, пугающая ненависть и злость, дикость, жестокость и что-то ещё, недоступное пониманию, но далеко не более приятное, чем всё выше перечисленное.
- Добро пожаловать домой, новичок… - пробормотал немец.
Он снова потянулся к разуму оракула, на этот раз собираясь поговорить. Кроуфорд как раз положил трубку.
[- Когда ты успел его привезти?]
[- И тебе доброе утро.]
[- Судя по твоей язвительной доброжелательности, тебя опять напрягают проблемы.]
[- Его привезли, Шульдих. Полчаса назад сдали мне с рук на руки. Этот… парень чуть не оттяпал мне палец, когда я протянул руку для рукопожатия.]
[- Они притащили его без предупреждения?] – Шульдих сел на постели
[- Да. Два дюжих молодца из Эсцет, очень похожих на санитаров среднестатистической психушки, вручили мне бумаги, заставили расписаться на бланке "сдал-принял" и вручили мальчишку.]
[- И как ты умудрился доставить его в комнату?]
[- Наги… он как раз собирался идти в школу. Помог. Я бы, в принципе, и так справился, но не обошлось бы без членовредительства, а начинать с этого совместную работу – не лучший выход.] – Рыжий был уверен, что Брэд в этот момент усмехнулся.
[- И что ты теперь будешь делать?]
[- Попробую завоевать его доверие.]
[- Как?] – Шульдих фыркнул.
[- Пока не знаю. Читаю его личное дело, зацепиться не за что. Поройся в его памяти, может, есть что-то. Окей?]
Телепат вздохнул. Не то, чтобы он не любил копаться в чужих разумах Скорее наоборот. Но когда этот разум настолько озлоблен – приятного мало, всё равно, что добровольно лезть в террариум.
[- Шульдих?]
[- Да, конечно. Кстати, как его зовут?]
[- Фарфарелло.]
[- Ничего себе имечко…]
[- Это кличка.]
* * *

Шульдих лежал на траве и, чуть щурясь, всматривался в ярко-синий лоскут неба, просвечивающий сквозь листву деревьев. Пахло разогретой солнцем зеленью и озером. До его слуха доносилось мягкое шуршание воды по песку, тихое пение одинокой птицы, едва уловимый шелест леса.
Это было приятно. На самом деле. Телепат даже удивлялся, почему всю дорогу так сильно злился на оракула. Если бы ему сейчас предложили вернуться в душную гостиную, к пыльным книгам, он бы ещё десять раз подумал перед тем, как согласиться. Здесь было лучше. Пахло летом и свободой. Легкий ветер ерошил волосы, и тёплые лучи солнца приятно ласкали кожу.
- Кроуфорд?
- Да? – американец лежал чуть впереди и в стороне, опираясь на локти и глядя, как слабые волны то накатывают на берег, то отступают. Без галстука, с закатанными рукавами, босой – он выглядел очень непривычно, совершенно по-новому. Шульдих никак не мог понять – нравится ему это или нет.
- Почему ты меня сюда притащил? – вопрос прозвучал несколько грубее, чем немцу хотелось.
- У тебя бледно-зеленый оттенок кожи, красные воспаленные глаза и тени под этими самыми глазами. Ты похож на героя фильма ужасов. Я не хочу, чтобы мой сотрудник выглядел подобным образом. Тебя нужно иногда вытаскивать на природу, - Брэд помолчал. - В конце концов, здоровье и всё такое. А что?
- Ничего. Просто… мне здесь нравится, - Шульдих ухмыльнулся и закрыл глаза. На губах Кроуфорда появилась улыбка. - А сам ты часто бываешь здесь?
- Нет. Сегодня – впервые.
- Возьмешь меня с собой в следующий раз?
- Конечно, если ты не будешь упираться всеми конечностями.
Шульдих фыркнул и потянулся. Сейчас ему было чертовски хорошо.
- Не буду…
* * *

- Наги, тебе придется остаться с Фарфарелло. Приготовь ужин и проследи, чтобы он ничего не сотворил при помощи столовых приборов. Если он попытается напасть на тебя или причинить вред себе – фиксируй его своим даром. Можешь даже вырубить. Но аккуратно.
- Кроуфорд, ему одиннадцать лет, - телепат скептически фыркнул.
- Я справлюсь, - Наги одарил его хмурым взглядом. Шульдих почувствовал, как царящее в душе ребенка беспокойство заменяется дерзким упрямством.
- Попробуй поговорить с ним. Но будь осторожен. Хорошо? – оракул внимательно смотрел в глаза телекинетика.
- Да, - Наги кивнул.
- Отлично. Ты справишься, - американец потрепал мальчика по волосам.
Рыжий поморщился.
- Кроуфорд, ты можешь быть менее пафосным?
- Шульдих, почему, когда мы собираемся в одном помещении втроем, твой характер резко портится?
Телепат хмыкнул. И первым вышел из дома. Они молча дошли до машины. Сели.
- Так что за задание?
- Средней сложности. Сделка наркоторговцев. Мы присутствуем в качестве телохранителей покупателя. Вероятность перестрелки очень высока. Я бы сказал, восемь из десяти. Наша задача – спасти шкуру клиента и его деньги. Бонус – добыть товар. Весь спектакль происходит на заброшенном заводе за городом.
- А ты правда не боишься оставлять Наги наедине с этим психом?
- Первое. Этого психа зовут Фарфарелло, привыкай. Второе. А ты видишь другой выход? Я мог бы, конечно, оставить тебя. Но когда я уже принял такое решение, мой дар услужливо подкинул мне картинку собственного трупа, с шикарнейшей раной на груди. Поэтому я решил подстраховаться.
- Труп? – Шульдих нахмурился.
Кроуфорд кивнул.
- Это операция настолько важна?
- Я устал повторять, что я не могу отказываться от заданий. Пока что – не могу. Мой рейтинг в Их личном списке слишком мал. Не беспокойся, очень скоро для тебя всё будет нормально. Я подскажу тебе группы, начальники которых имеют большой авторитет.
- Слушай, ты можешь не подкалывать меня на эту тему постоянно?! – Шульдих зло сощурился.
Оракул на секунду оторвался от дороги и посмотрел на немца с удивлением:
- Я не подкалываю… - Рыжий фыркнул. - Кстати, мы почти приехали. Клиент будет ожидать нас на месте, вместе со своим привычным штатом головорезов.
Машина съехала с шоссе на заброшенную, разбитую дорогу. Через несколько минут они въехали на территорию завода.
* * *

- Ты выглядишь до неприличия довольным, - отметил американец, выглядывая из-за распечаток.
- А ты всё ещё пытаешься разобраться в игре на бирже? – попытался уйти от скользкой темы телепат.
- Я читаю об инвестициях. Хочу выгодно вложить деньги и к тридцати годам стать мультимиллионером, - оракул отмахнулся. - Так что случилось такого, что ты чуть ли не урчишь от удовольствия?
Немец загадочно улыбнулся и пожал плечами.
- Ты нашел себе девушку! – американец прищурил один глаз и ухмыльнулся.
- Ты же не телепат, - мягко напомнил Шульдих, опираясь локтями на спинку дивана.
- Но я угадал, – Кроуфорд хмыкнул, снова возвращаясь к распечаткам.
- Неа, - Шульдих улыбался на все тридцать два зуба.
Брэд вопросительно поднял бровь:
- Парня?
- Эээ… что? – озадаченно переспросил телепат.
- Ты нашел себе парня? – оракул перевернул страницу и нахмурился.
- Иди ты в… нафиг - фыркнул немец, - я никого не находил. Она сама до меня добралась. Я всего лишь улыбнулся, - он потянулся и, перевалившись через спинку, рухнул на диван. Тот жалобно скрипнул.
- Мачо, - хмыкнул Кроуфорд, - не ломай мебель. И какая она?
- Грудь большая, ноги длинные… блондинка… крашеная. Хорошенькая, но глупая. Хотя целуется… - он присвистнул.
- А тебе есть с чем сравнивать? – оракул поправил очки, пряча усмешку.
Шульдих нахмурился.
- Хм… нет.
- Хочешь? – Брэд отложил распечатки в сторону.
- Хочу что? – немец сел на диване.
- Сравнить.
- С кем?
- Со мной, - на лице Кроуфорда не было и тени насмешки. Рыжий невольно подался вперед.
- Ты серьезно?
- Вполне. От моих девушек я часто слышал, что потрясающе целуюсь. Хочешь попробовать?
Телепат смотрел на американца, не моргая. Что-то в этой ситуации было совсем неправильное. Слишком.
- Почему бы и нет? – Шульдих отвел рукой падающую на глаза челку.
Брэд усмехнулся, снял очки и пересел с кресла на диван. Он осторожно провел рукой по щеке немца, зарылся пальцами в сильно отросшие волосы и наклонился к лицу рыжего.
Чем меньше становилось расстояние между ними, тем отчаяннее странное предчувствие в груди телепата вопило: Не делай этого! Ни в коем случае! Нет! Нет-нет-нет! НЕТ!!!
Оракул закрыл глаза, почти касаясь губами губ Шульдиха.
"Не у каждой девчонки такие ресницы…" - отстранено подумал телепат, пытаясь заглушить голосок предчувствия.
Губы Кроуфорда оказались очень мягкими и нежными. Но поцелуй сложно было отнести к первому или второму. Брэд оказался крайне настойчив, он почти насиловал рот телепата, с жадностью врываясь внутрь языком… Он впивался в Шульдиха, и рыжему показалось, что американец пытается выпить его душу. В глазах поплыл дурманящий туман, отчаянно не хватало воздуха.
Неожиданно всё прекратилось.
- Что скажешь? – поинтересовался Кроуфорд с ухмылкой.
Телепат вяло кивнул, всё ещё пытаясь отдышаться и прийти в себя:
- Зашибись…
* * *

[- Кроуфорд! Кроуфорд! Кроуфорд!!! И не вздумай говорить, что ты спишь! Ещё только девять вечера.]
[- Перестань орать. Что произошло?]
[- Я… поговорил с Фарфарелло. Мне кажется, что я совершил серьезную ошибку.]
[- В чём дело?] – Шульдих почувствовал напряжение, сквозящее в мыслях оракула.
[- Он наговорил кучу дерьма и… в общем, я это дерьмо из него выбил.] – Телепат нервно сцепил пальцы.
[- Подробнее.]
Рыжий представил, как в голове американца заработала аналитическая машинка, решающая проблемы, и горько усмехнулся.
[- Набил ему морду. Он заржал и сказал, что ему плевать – боли не чувствует. Тогда я применил к нему пыточную сеть.]
[- Что?]
[- Это телепатический удар, когда из подсознания жертвы в сознание вытаскиваются все её самые страшные кошмары.]
Повисла пауза.
[- Шульдих, ты не должен был применять на нём удар Бергауза.] – Даже от мыслей оракула веяло арктическим холодом.
[- Я не мог по-другому!]
[- Всегда можно договориться словами. А с таким, как Фарфарелло, можно действовать только словами. Потому что иначе просто опасно!]
[- Но теперь он будет слушаться тебя, хотя бы из страха! Ты же хотел его покорности!] – Телепат мерял комнату шагами.
[- Я хотел его доверия, - устало ответил Кроуфорд, - а ты мне оказал медвежью услугу…]
[- Ты сам просил найти к нему подход!]
[- Найти!]
[- Ты даже не знаешь, ЧТО он говорил!!!]
[- Что бы он ни говорил, Шульдих…]
[- Он поливал дерьмом ТЕБЯ!]
[- Да даже если и так, это вовсе не значит…]
[- Тебе мало? А как тебе понравится, что он сказал, что…] – Рыжий осекся…
[- Что?]
[- Не важно…]
[- Шульдих, ска…]
[- Когда ты вернешься?]
[- Шульдих, подож…]
[- Я хочу, чтобы ты вернулся. У меня крыша съедет от этого зоопарка!]
[-Шульдих, не переводи тему. Что Фарфарелло сказал тако…]
- Пожалуйста, просто возвращайся, - сдавленно прошептал Шульдих, отталкивая сознание Кроуфорда.
* * *

Рыжий ёрзал на стуле под прицелом внимательных карих глаз.
"Чёрт! Когда она перестанет на меня пялиться?"
Если раньше внимание девушки его раздражало потому, что вызывало вполне здоровое подростковое возбуждение, то теперь оно его раздражало совершенно абстрактно. После сумасшедшего поцелуя с оракулом, слюнявые ласки девчонки не приносили ничего, кроме разочарования.
"Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт! Ну почему Кроуфорд не девушка? Даже если бы он был меня всё так же старше на четыре года… о, чёрт…" - телепат уронил голову на сложенные на парте руки.
{- Почему?! Почему он на меня не смотрит?!}
{Я сделала что-то не так?}
{Я ему больше не нравлюсь?!}
{Если он сейчас не обернется – я умру…}
"О! Пожалуйста, сделай одолжение!" - рыжий бросил косой взгляд из-под локтя на свою "подружку". Девушка выглядела взволнованно-несчастной. На какое-то мгновение ему даже стало её жаль.
"Та-а-ак, стоп. Шульдих, ты клялся ей в вечной любви? Пара поцелуев в коридоре – ещё ничего не значат, к чертям её… к чертям! Она даже не в твоём вкусе… нет, ну фигура, конечно, ничего… но в остальном – увольте. Нужно поискать кого-нибудь… ну, более такого… о, чёрт…"
Он с трудом поднял голову и начал скидывать в сумку вещи. Оставалось три минуты до звонка. Нужно было успеть смыться из класса до того, как она подойдет к его столу.
* * *

Шульдих сидел в гостиной, отрешенно листая какую-то книгу. Он читал, совершенно не осознавая прочитанного. Сейчас его мысли витали где-то далеко.
Каждые десять минут он привычно сканировал окружающее пространство.
Вот старушка-соседка проходит мимо их дома.
Вот по улице проехал на велосипеде мальчишка-школьник.
Вот Наги в своей комнате сел писать дневник…
Дневник? Наги?
Телепат нахмурился, глубже погружаясь в разум подростка.
[…умаю, что Шульдих ненавидит всех нас. Вчера он до крови избил Фарфарелло. Это на самом деле было ужасно. Я думаю, он очень жестокий.
Вообще, я не совсем прав. Шульдих ненавидит только меня и Фарфарелло. Я его просто раздражаю, хотя меня он никогда даже пальцем не тронул. Не знаю, почему. Может, ему запретил Кроуфорд. Может, сам ни разу не захотел. Хотя иногда он на меня смотрит так, словно хочет убить. Может быть, я преувеличиваю. Я не понимаю этого человека.
Так вот, если он кого-то и не ненавидит, то этот человек – Кроуфорд. Шульдих иногда говорит ему жестокие вещи, гадости всякие, иной раз куда хуже, чем мне. Но мне кажется, что Кроуфорд ему очень нравится.
Вчера я говорил об этом с Фарфарелло, он сказал, что очень может быть, что ненависть к нам вызвана "ревностью".
Я спросил, что такое ревность.
Фарфарелло сказал, что Шульдиху просто не нравится, что в жизни Кроуфорда есть кто-то, кроме него, вот он и бесится. Что они жили долго вдвоем, а потом как снег на голову свалились мы. И Кроуфорд стал заботиться не только о нём…]
Рыжий стремительно рванулся прочь от мыслей мальчишки и нервно расхохотался…
- За-ши-бись… Фарфарелло, психоаналитик чёртов, откуда ты понабрал столько сведений, чтобы выносить такие приговоры…
"Хотя, понятно откуда – Наги… Кое-кто очень маленький – очень болтлив. Кстати, о рыбках…"
Немец вновь потянулся к разуму Наоэ, желая высказать всё, что о нём думает, но...
[…слышал, как Кроуфорд говорил что-то про то, что Шульдих скоро уедет. Насовсем. Я думаю, что это будет хорошо. Мне не нравятся люди, которых я не понимаю. И без него будет проще. Никто не будет драться и ругаться дома. Кроуфорд не будет раздражен, и никто не разобьет лицо Фарфарелло. Никто не будет кричать на меня…]
Телепат подавился заготовленной фразой. Осторожно закрыл книжку и отложил её на журнальный столик. На его лице появилась невеселая ухмылка.
"А ведь мелкий прав… от меня всегда были только одни неприятности. Может быть, Кроуфорд тоже уже хочет, чтобы я побыстрее свалил. После того, как я облажался с новичком, это наиболее вероятно… как он сказал? Медвежья услуга?"
Он горько хмыкнул.
[- Эй, Фарфарелло!]
[- Что?]
[- Могу я с тобой поговорить?]
[- Валяй. Только поднимись сюда. Я ненавижу говорить с теми, кого не вижу.]
Немец поднялся в комнату новичка. Бесшумно открыл дверь.
Белобрысый сидел на подоконнике и смотрел на улицу.
- Привет.
Желтый глаз внимательно вперился в посетителя.
- Чего тебе?
Телепат взъерошил волосы и прошелся по комнате, оттягивая разговор. Он пришел извиниться. Но вот извиняться совсем не хотелось. Этот ублюдок получил по заслугам. Рыжий невольно сжал кулаки. Но тут же заставил себя успокоиться и, наконец, остановившись около кровати, сел на неё.
- Извини за то, что набил тебе морду, - очень больших усилий стоило совладать с тоном, и вместо едкости выдавить раскаяние.
- Я не чувствую боли. Мне всё равно, – Фарфарелло усмехнулся. - Да ты и не жалеешь, не так ли?
Шульдих промолчал, отводя взгляд.
- Это твой босс приказал тебе извиниться?
Телепат зло посмотрел на новичка.
- Нет.
По лицу блондина расплылась совсем уж мерзкая ухмылка.
- И всё равно это как-то с ним связано, ага?
Неожиданно немцу стало всё равно. Его лицо разгладилось, гнев сменился апатией.
- Я сказал ему, что избил тебя и долбанул телепатией. А он сказал, что я серьезно ошибся и сильно его подставил, - он усмехнулся. - Я решил уже совсем до дерьма не доводить и попросить прощения. Откровенно говоря, я впервые кого-то так избиваю, а ментальный удар такой мощности применяю второй раз в жизни.
Новенький смотрел на рыжего очень спокойно и сосредоточенно, ухмылка с его губ пропала.
- А первый?
- На последнем задании.
Белобрысый хмыкнул.
- Дай угадаю. По тому парню, что отправил твоего шефа в больницу?
- Так точно, мистер Холмс. Слушай, как ты можешь так легко читать людей? Какие-то особые способности? Ты телепат? Эмпат?
Фарфарелло отвернулся.
- Нет. Просто интуиция и внимательность.
- Ясно.
- Кстати, можешь считать, что извинения приняты. Раз уж для тебя так важно отношение этого Кроуфорда к тебе.
- Да пошел ты… - Шульдих поднялся на ноги, собираясь уходить.
- Я серьезно, - спокойно отозвался блондин.
* * *

Немец лежал в ванной, целиком погрузившись под воду и зажав одной рукой нос.
73…
74…
75…
Резкий рывок вверх.
Воздуха!
Порывистый вдох.
Он опустил голову на бортик и уставился в потолок.
Вчера он сорвался тоже на семидесяти пяти. Плохо. Никакого прогресса. Шульдих вздохнул. Неделю назад Кроуфорд сказал ему, что необходимо тренироваться в задержке дыхания. Какое-то нечеткое видение, про то, что они будут тонуть.
Кроуфорд. Телепат невольно осклабился.
Ещё задержка дыхания сможет придать выдержки в поцелуях. Он зажмурился, настойчиво отгоняя эту мысль.
Сделал три глубоких вдоха и снова нырнул под воду.
1…
2…
3…
4…
Ночью ему приснился мерзкий сон. Огромная стеклянная колба, на дне которой стоит он, медленно погружается в воду, в отверстия на дне радостно хлещет прозрачная зеленовато-желтая жижа. Потоком его поднимает к потолку. Удар рукой по стеклу, ещё один, голова скрывается под водой, всхлип, вдох, вырываясь к поверхности. Удар, удар, удар, в руке откуда-то что-то железное. Ещё удар. Вода почти заполнила колбу. Остается два сантиметра. Прижаться губами к стеклу, втягивая в себя последние глотки воздуха. Ещё удар, ещё, ещё, ещё…
Спасительный газ рывками вырывается из легких.
Удар, удар, удар.
Да ломайся же ты!
Негаснущая надежда – я вырвусь, выживу, спасусь…
Потребность в новом вдохе.
Удар.
Она становится невыносимой.
Удар.
Вдох.
Смерть.
33…
34…
35…
Нет, во сне его потом вытащили. Просто подняли эту чертову колбу. И он был ещё жив.
А что, если так случится в жизни?
47…
48…
49…
Воздух огромным пузырем вырывается изо рта.
64…
65…
66…
Если выпускать его порциями, то и дышать как-то не хочется… можно гораздо дольше вытерпеть.
79…
80…
81…
Тело начинает отчаянно сопротивляться. Последние пузырьки воздуха ускользают из лёгких.
Человек может задерживать дыхание до трёх минут… или больше… в конце концов, в клетках тела кислород сохраняется приличное время… вроде бы.
100…
Отчаянный рывок вверх. Одной силой воли заставить себя прижаться затылком к дну ванной.
101…
102…
Нет.
Вдох.
Есть… на двадцать семь секунд дольше.
* * *

- Доброе утро! – немец неуверенно улыбнулся, входя в гостиную.
Кроуфорд сидел в кресле с газетой, и теперь опустив её, скептически смотрел на телепата. На диване устроился Наги, от него просто таки веяло возмущением и сердитостью.
- Кому доброе, а кому и не очень, - хмыкнул оракул.
Наоэ послал рыжему укоризненный взгляд.
- Извини… - тот смущенно взъерошил волосы на затылке.
- Нам с Наги пришлось ночевать в твоей комнате, – ядовито проинформировал его американец.
- Наги-то чего?.. – Шульдиху на самом деле стало очень стыдно.
- Когда в твою стену со стонами долбится кровать… - ехидно начал Брэд.
- Понял. Извини, Наги… - уши телепата полыхали ярче волос.
Мальчик гордо отвернулся.
"Ну и чёрт с тобой", - подумал немец и осторожно присел на подлокотник дивана.
- Кроуфорд, мне на самом деле жаль, что так всё получилось, - "***… Ненавижу, ненавижу извиняться и оправдываться".
- Неважно, - американец снова закрылся газетой. - Кстати, ты ещё год назад говорил, что расстался с ней.
- А я и расстался…
- Что?! - Все разом повернулись к дверному проему. В нём стояла "девушка" Шульдиха, - После того, что сегодня было, ты меня снова бросишь?! – в её голосе звучали слёзы. Телепат мысленно выматерился и взмолился к высшим силам, чтобы весь этот балаган поскорее закончился, - Как ты… как ты вообще можешь?! Ты не посмеешь! – она поджала дрожащие губы, впиваясь пальцами в дверной косяк.
- Понимаешь… я физически не могу с тобой встречаться… - рыжий лихорадочно соображал, что же делать.
- ЧТО?!
[- Подыграй мне, ПОЖАЛУЙСТА.] – Послал мысль немец оракулу и, поднявшись со своего места, кивнул на Кроуфорда.
- Я люблю только его. И могу быть только с ним.
- Ч… что? – голос девушки стал неожиданно очень тихим.
- Ну… так получилось, - Шульдих улыбнулся, плюхаясь к обалдевшему от такого заявления американцу на колени, и обнял его за шею.
[- Ну же! Помоги мне!]
[- Как?]
[- Не знаю!]
[- А с какой стати я должен…]
[- Ну ладно, раз ты так…]
Телепат выхватил из рук оракула газету и, обняв его уже двумя руками, впился в губы Кроуфорда поцелуем.
Девчонка тихо вскрикнула. Наги сдавленно охнул.
[- Молчи, мелкий, я спасаю свою жизнь и твой здоровый крепкий сон!]
Наоэ мысленно фыркнул и буркнул что-то похожее на "извращенец". Американец не сопротивлялся, он осторожно обхватил талию телепата и прижал немца к себе сильнее.
[- А теперь что-нибудь пафосное, типа "я не отдам его тебе".]
[- А может, тебе ещё кофе в постель по утрам приносить?]
[- Пожалуйста, Кроуфорд, или она не поверит.]
[- Не поверит после того, как уже вторую минуту ты…?]
[- Тебе так сложно?]
[- Это глупо.]
[- Я тебя не часто прошу о чём-то!]
[- Ладно-ладно, только отлепись от меня! Если меня из-за тебя посадят за совращение несовершеннолетних…]
[- Мне восемнадцать.]
Шульдих отстранился и обернулся полюбоваться достигнутым эффектом. Девушка стояла, ловя воздух ртом, по её щекам катились слёзы. Телепат почувствовал укол совести.
[- Кроуфорд!]
[- Слушай, по-моему, и так…]
[- КРОУФОРД!!!]
[- Эффект хорош и без…]
[- Я устрою тебе СИЛЬНУЮ головную боль. Очень сильную, в десять раз сильнее вот этой.] – Телепат легко коснулся болевых центров американца.
[- Ай! Это шантаж.]
[- Ну?]
- Извините, мисс, но я не собираюсь отдавать его кому бы то ни было.
На мгновение в комнате повисла звенящая тишина.
- Сволочь! Я тебя ненавижу! – девушка подлетела к немцу и залепила ему пощечину, стремительно развернулась на каблуках и с рыданиями бросилась к выходу.
В коридоре хлопнула дверь. Шульдих перевел дух.
- Я чувствую себя идиотом, - задумчиво произнес Кроуфорд.
- Спасибо, - телепат широко улыбнулся.
- Ты мне должен как минимум вкусный завтрак, - оракул одарил его очень мрачным взглядом. - Кстати, может, всё-таки слезешь с моих коленей?
- А мне её жалко, - тихо произнес Наги.
Шульдих криво ухмыльнулся.
- А что делать? Я не несу ответственности за тех, кого угораздило в меня влюбиться…
Почему-то ему было очень паршиво.
* * *

- Ты опять безвылазно торчишь дома, – Кроуфорд скрестил руки на груди.
- У меня школа, - безапелляционно заявил телепат, перелистывая страницу. Он даже не удостоил шефа взглядом.
- Это учебник? – с искренним любопытством в голосе поинтересовался оракул.
Шульдих напрягся. Отвечать не хотелось. Как и, собственно, разговаривать на затронутую американцем тему.
- Нет, - наконец буркнул он.
- Ясно, значит, отмазка не принимается.
- И? – телепат сердито уставился в лицо Брэда.
- Одевайся. Мы идем гулять.
- Нет.
- Да.
- Нет!
- Шульдих. Не выводи меня из себя.
- Слушай, Кроуфорд, двадцати минут от автобусной остановки до дома каждый день более чем достаточно.
- Ты обещал, что не будешь упираться всеми конечностями, когда я буду выцарапывать тебя из дома на прогулки.
- Это было летом.
- Шульдих.
- Нет.
- Это приказ, - голос оракула неуловимо изменился, - у тебя есть десять минут на то, чтобы переодеться. Я буду ждать на улице.
Рыжий насупился.
- Нечестно.
Кроуфорд на самом деле умел раздражать.
* * *

Кроуфорд отодвинул пустую тарелку в сторону.
- Ну, теперь, я думаю, мы можем заняться профилями.
Шульдих чуть не подавился соком.
- Да, конечно, - он нехотя поднялся из-за стола. В душе привычно заскреблась кошка, забытая за бурными событиями утра.
- Отлично. Убери тогда на кухне, а я всё подготовлю.
Телепат кивнул, уныло собирая со стола тарелки. Наги принялся было ему помогать, но немец покачал головой и, с несвойственной ему вежливостью, попросил телекинетика уйти. Фарфарелло удалился вслед за Кроуфордом.
Шульдих слишком мало интересовался делами, происходящими дома последние несколько дней – он даже не знал, какие отношении сложились между Брэдом и новичком. Оба вели себя крайне нейтрально по отношению друг к другу, словно и не замечали.
Телепат вздохнул. Да и какая ему теперь разница, если через несколько дней его, скорее всего, тут уже и не будет.
Кошка с особым удовольствием провела когтями по душе рыжего ещё раз.
Уже собираясь идти на кухню, немец вдруг услышал грохот над головой. Он вздрогнул и вскинул голову, хотя всё равно не мог бы ничего увидеть сквозь потолок.
Шульдих напряженно зажмурился, сканируя верхнюю комнату, и чуть не выронил тарелку.
Там боролись два человека. Искаженный фон, преисполненный ненависти и ярости, и… Кроуфорд.
Рыжий ринулся наверх с предельно возможной скоростью.
Драка происходила в комнате Фарфарелло. Телепат резко распахнул дверь и замер на пороге.
На полу, лежа лицом вниз, корчился и извивался новичок. Он шипел и плевался ругательствами. На нем с совершенно зверским выражением лица сидел оракул, заломив белобрысому обе руки за спину.
Разбитые очки валялись чуть в стороне, по виску американца стекала тонкая струйка крови.
- Ты… очень вовремя… - стараясь удержать вырывающегося юношу, произнес Кроуфорд. - Можешь его оглушить? Я бы не хотел разбивать ему голову.
- Да… конечно.
- Только аккуратно.
Немец напрягся, ныряя в далеко не дружелюбно настроенный мозг Фарфарелло. Отключить психа получилось неожиданно легко. Секунда - и он расслабленно обмяк под американцем. Брэд осторожно ослабил хватку.
- Вот что мне в нём не нравится, так это спонтанность приступов… Ничего ведь не предвещало.
Он слез с новичка и растянулся рядом. Очки, оказавшиеся под его ногой, жалобно хрустнули. Кроуфорд нервно хмыкнул.
Несколько секунд он неподвижно лежал с закрытыми глазами. Шульдих тоже не двигался с места.
- Что произошло?
- Я заглянул к нему переброситься парой слов и был очень удивлен, когда мне заехали кулаком по голове с воплем: "Ты не моя мать!"
Шульдих фыркнул:
- Хорошенькая причина, чтобы бросаться на людей.
- Замечательная, - оракул поднялся на ноги. - Ну что ж, пришло время задействовать клетку, - он бережно подхватил Фарфарелло на руки.
- У тебя кровь идет, – неуверенно заметил телепат.
- Фигня. У меня очки разбиты – это гораздо хуже. Ничего не вижу… Подержи дверь, пожалуйста.
* * *

В парке пахло осенью. Под ногами приятно шуршали листья. И немец специально шел по краю тротуара, где их было больше.
Оракул молчал. Телепат тоже не считал нужным разговаривать. В конце концов, он всё ещё дулся. Даже несмотря на то, что решил просто получить удовольствие от прогулки, раз она неизбежна.
- Разве плохо? – неожиданно спросил американец.
- Плохо – что? – рыжий поддел ногой особенно большую кучу листьев и те разлетелись по всему тротуару.
- Здесь.
- Да нет, – Шульдих пожал плечами.
- По-моему, в парке гораздо приятнее, чем в душной гостиной.
- Здесь холодно и можно отморозить всё самое важное, если заберешься на скамейку с книгой.
- Я никогда не говорил тебе, что ты совсем чокнутый книгоман? – весело поинтересовался оракул.
- Нет.
- Ты совсем чокнутый книгоман, Шульдих.
Немец ухмыльнулся.
- Ага…
* * *

Пальцы Кроуфорда порхали над клавиатурой.
- Всего действующих по всему миру групп наемников – сто тридцать две. Из них полных – дай бог шестьдесят процентов…
Съежившийся рядом на стуле Шульдих мрачно внимал спокойному голосу оракула.
- …наша, например, на девяносто третьем месте в рейтинге. Довольно плохой результат. Списать его можно разве что на то, что я пока не таскаю на задания ребенка и новенького.
- Кстати, почему?
- Наги рано. Фарфарелло я всё ещё не доверяю, - Брэд пожал плечами. - Так вот, многие неполные группы обогнали нас. И очень неслабо. Например, на третьем месте команда Поля Бредото – Кальт ["холодный" - нем. – примечание автора]. Сам Бредото – талантливый телепат, под началом у него два более слабых психокинетика. Братья-близнецы Марк и Стефан. Я был у них всего две недели. Поль шустрый парень, карьерист. Быстро от меня отделался. Скользкая тварь, но его деловая хватка достойна восхищения. К тому же он весельчак, приятный мужик. Мальчишки интересуются только друг другом. Все остальные – враги. Но Бредото для них – бог.
- Угу, зашибись.
- Пятое место, - не обращая внимания на ехидный тон рыжего, продолжил Кроуфорд, - Блау ["синий" - нем. – примечание автора]. Лидер – парень по кличке Арчер. Первоклассный снайпер, обладает сногсшибательным зрением, способен увидеть воробья на расстоянии в десять километров. В общем-то, это его единственная способность. Он даже не владеет зачатками эмпатии, как большинство паранормов. Заносчив, ревнив и жесток. С ним работает Лайза, девушка без фамилии. Пирокинетик, по совместительству пироманка. Совсем больная на голову. Но довольно милая. Когда я был у них…
- Ты и у них был?
- Меня протащили почти по всем неполным группам, - оракул вздохнул. - Так вот, когда я у них был, мы сильно сдружились. Она плакала, когда я уходил из команды.
- У вас что-то было?
- Кажется, это всё-таки моё личное дело, - американец усмехнулся. - Третий член группы – Тим Браун, паранорм в возрасте. Ему почти сорок – это небывалый возраст для таких, как мы. Ясновидящий. Прикасаясь к вещам, может рассказать, что происходило с их владельцами. Хороший мужик, добрый. Своеобразный всеобщий папаша. В общем, единственный сложный элемент команды – Арчер. Он выпер меня только потому, что ревновал Лайзу. Шестнадцатое место, - по экрану запрыгали новые фотографии и личные дела, - Сильберн ["серебрянный" - нем. – примечание автора]. Главный у них – телекинетик Карл Швайгер. Обаятельный, веселый парень. Питает сильную слабость к женщинам. Порой кажется тем ещё раздолбаем, но это иллюзия. Изуми, ему пятнадцать лет. Когда я был в их группе, его ещё не было, поэтому сказать про него ничего не могу. В способностях написано – "чтец", что это значит, я тоже не знаю. Лилис Вокалек, оракул. Довольно сильный. Замкнутая и очень мрачная девица. Вечно цапается с Швайгером.
Кроуфорд откинулся на спинку стула.
- Вот. Предлагаю выбирать из этих трёх. Они – лучшие из возможных вариантов.
- Понятно, - Шульдих хмуро смотрел на экран. - Можно я посмотрю подробнее?
- Прошу, - оракул отодвинулся, предоставил немцу доступ к мышке.
- Один.
Американец пожал плечами, поднялся и вышел из комнаты.
Несколько минут рыжий тупо пялился на экран, перечитывая имена и названия. Бредото-Лайза-Сильберн…
Наконец, он коснулся мыши и, торопливо, словно боясь оказаться застигнутым врасплох, прокрутил на девяносто третью позицию.
"Шварц".
Лидер группы: Брэд Кроуфорд. [личное дело]
Член номер 1: Шульдих. [личное дело]
Член номер 2: Наги Наоэ. [личное дело]
Член номер 3: Фарфарелло. [личное дело]
Телепат открыл все четыре профиля в новых окнах.
Брэд Кроуфорд.
Способности: оракул.
Категория: 9 (-)
Сила по шкале Витермана: 3,7
Дополнительно: способности к эмпатии (по ШВ) – 2,5; способности к приему телепатических импульсов (по ШВ) – 7,9.
Личная характеристика: …
Немец промотал до конца.
Если верить профилю, оракул был весьма умной и расчетливой сволочью.
Рыжий криво ухмыльнулся. Ну-ну. Он открыл своё личное дело.
Шульдих.
Способности: телепат. Категория: 2 (+)
Сила по шкале Витермана: 16,9
Дополнительно: способности к эмпатии (по ШВ) – 11,9
Ниже было написано, что немец необщителен, замкнут и не склонен доверять людям. И так далее.
Рыжий фыркнул.
Копаясь в делах остальных двух "шварц", он выяснил, что Наги имеет категорию 1 (++), которой теоретически и в природе-то не существует, и кучу других способностей, помимо телекинеза, а IQ Фарфарелло плавает в районе 300.
Он хмыкнул. Интересно, а то, что ему так не хочется уезжать, связано с тем, что Кроуфорд "умеет привязывать к себе людей"?
Дверь скрипнула. В комнату заглянул оаракул:
- Ты выбрал?
- Да.
- Кого?
- Номер три.
- Кальт?
- Да.
- Почему?
Телепат пожал плечами, на самом деле он назвал первую цифру, пришедшую в голову.
* * *

- Мне нужно уехать на пару-тройку недель, - голос Кроуфорда прозвучал довольно тихо, поэтому в первые несколько секунд Шульдих был уверен, что ослышался.
- Что?
- Я должен уехать, - повторил оракул. - Возможно, в нашей команде появится новый человек, - на его губах появилась довольная улыбка, - очень сильный паранорм.
Немец почувствовал, что в его желудке туго сворачивается ледяной ком, на какое-то мгновение он даже перестал дышать.
- Новый человек?
Брэд кивнул. Рыжему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя.
- Кто-то третий, значит... – он вздохнул и ухмыльнулся. - Надеюсь, это будет красивая девушка.
Американец рассмеялся и покачал головой.
- Нет, этот человек определено мужского пола.
* * *

Телепат сидел на письменном столе, скрестив ноги по-турецки в своей уже бывшей комнате. Откровенно говоря, он всё ещё не верил, что уедет. Он чувствовал, что вот-вот появится Кроуфорд и скажет:
- Останься.
Но Кроуфорд не появлялся, а стрелка часов всё ближе подползала к роковому часу.
Шульдих выпрямил ноги и подтянул их к груди. Его взгляд был прикован к чемодану, стоявшему у двери. Совсем небольшой - телепат не успел накопить много вещей, пока жил здесь.
А довольно большую библиотеку, собранную за два года, он тащить за собой не собирался.
Он даже уже успел "попрощаться" с книгами – постоял перед полками, коснулся нескольких корешков, вздохнул и отвернулся.
Теперь же немец просто ждал, время от времени вяло сканируя дом.
Кроуфорд безвылазно торчал в кабинете, разгребая какие-то свои дела и совсем не собирался останавливать рыжего. Наги писал дневник, а отошедший от приступа Фарфарелло сам с собой играл в шахматы.
Дверь тихо скрипнула. Телепат вздрогнул и поднял голову. В комнате стоял оракул. Сердце Шульдиха глухо ударилось о ребра.
- Пора, - тихо сообщил американец.
- А… хорошо, - огонек вспыхнувшей было надежды безвозвратно погас.
Немец подхватил чемодан и вышел вслед за Брэдом. Они спустились на первый этаж. В коридоре уже стоял как всегда мрачный Фарфарелло. Рядом с ним – хмурый Наги.
Рыжий нацепил легкую летнюю куртку и принялся завязывать шнурки на кроссовках.
[- А ты уверен, что хочешь уехать?] – даже мысленно хриплый голос новичка заставил телепата вздрогнуть.
[- Меня никто не пытался остановить. Значит, всех всё устраивает, не так ли?]
[- Ты ещё совсем ребенок] - на лице Фарфарелло появилась усмешка, и он хмыкнул вслух. - [Всегда нужно поступать только так, как хочешь ты, вне зависимости от…]
[- Всё равно теперь уже поздно] – Шульдих подхватил чемодан.
- Пока.
- Прощай, - взгляд Кроуфорда был СЛИШКОМ серьезен. Телепату на секунду отчаянно захотелось броситься к оракулу, вцепиться в него и заорать: "Я никуда не поеду! Я останусь здесь, с тобой! Понял, идиот?! Я не хочу никуда от тебя! Ясно?!". Но только на секунду. Рыжий быстро подавил в себе этот идиотский порыв, представив, как глупо это будет выглядеть.
- Пока, - Наги протянул руку для рукопожатия. Немец крепко стиснул её.
[- Я раньше думал, что очень хочу, чтобы ты уехал. Но сейчас думаю, что это плохо, что ты уезжаешь.]
[- Да брось, мелкий… Без меня будет лучше.]
[- Неправда!] – мальчишка мертвой хваткой вцепился в ладонь Шульдиха, но тот покачал головой и улыбнулся.
[- Не дрейфь, мелкий! Оставляю на тебя Кроуфорда и кухню.] – он подмигнул телекинетику.
Фарфарелло кивнул телепату.
- Удачи.
- Аналогично.
- Увидимся.
- Не думаю.
Белобрысый усмехнулся. Немец вышел. У забора его уже ждала новенькая “Volvo” с тонированными стеклами. Облокотившись на неё, стоял парень малоприятного вида.
[- Шульдих?]
[- Поль Бредото?]
[- Добро пожаловать в мою команду!]
[- Идите к черту.]
Парень расхохотался.
Тем временем Кроуфорд прислонился к входной двери и устало потер переносицу.
- Мы его никогда не увидим? – тихо спросил Наги.
- Никогда, - ответил оракул и, оттолкнувшись, двинулся в гостиную.
- Тебе будет очень плохо без него, - с легкой насмешкой в голосе произнес Фарфарелло.
Кроуфорд замер в дверях.
- Чушь какая, - он передернул плечами и скрылся в комнате.
- Телепат вернется, - спокойно сообщил новичок Наги.
- Почему ты так решил? – мальчик недоверчиво уставился ему в лицо.
Псих-гений хмыкнул:
- Это очевидно.
* * *

То, что в гостиной уже царят сумерки, Шульдих понял только тогда, когда стало невозможно читать, не поднося книгу к самому носу.
Он опустил тяжелый том на колени и оглянулся. В углах комнаты притаились тени, небо за окном приобрело тёмный, серо-синий цвет, вещи в комнате из цветных превратились в черно-белые, словно запыленные.
Телепат потер глаза. Они безумно устали от напряженного вглядывания в текст.
Обычно, стоило только солнцу наполовину заползти за горизонт, сюда приходил Кроуфорд и зажигал свет. Иногда он останавливался рядом с рыжим, качал головой и, тихо вздыхая, уходил, иногда устраивался в кресле с газетой. Или распечатками, или книгой, или просто… устраивался.
В такие часы почему-то было особенно уютно, и у рыжего появлялось совершенно идиотское ощущение – будто они семья. Ну… вроде как братья. Или что-то большее. У Шульдиха никогда не получалось точно сформулировать, чем может являться это "большее".
Немец поднялся с дивана, прихватив одной рукой клетчатый плед, в который он кутался, а другой книгу.
Заглянув в кабинет оракула, он поставил своё чтиво на место и, лениво потягиваясь, с душераздирающими зевками поплелся к лестнице.
В голове было непривычно пусто. Когда в доме находился Кроуфорд, Шульдих всегда чувствовал его присутствие. Что-то вроде: "Я не один. Со мной рядом есть кто-то. Кто-то, кто всегда придет, если я буду кричать во сне, и разбудит; кто-то, кто обязательно успокоит, если на меня нападут глупые детские страхи; кто-то, кому можно верить. На кого можно положиться. С кем спокойно".
Сейчас же телепата грызло тоскливое одиночество. Один в огромном пустом доме, заблудившийся в лабиринте комнат, потерянный и словно забытый.
Рыжий тряхнул головой, пытаясь выкинуть из неё эти унылые мысли и остановился на верхней ступеньке.
Он прислушался. Вокруг колыхалась звенящая тишина. Даже с улицы не доносилось ни звука.
Шульдих осторожно опустился на пол. Идти в свою комнату совсем не хотелось. Он поднес к лицу руку с часами. Чтобы разглядеть цифры, пришлось включить подсветку.
В это время они с Кроуфордом обычно начинали готовить ужин. Вместе. Хотя это громко сказано. Оракул обнаружил в себе абсолютно нулевые способности к кухонному "волшебству". Поэтому над плитой колдовал телепат. Чаще всего напевая себе под нос популярные мелодии. Оракул же просто сидел за кухонным столом и листал газеты.
И это было чертовски замечательное времяпровождение.
Шульдих нахмурился. Зачем им ещё кто-то третий? Но Брэд выглядел настолько довольным, когда говорил о новичке…
А может, и черт с ним. В конце концов, с какого перепугу телепат вдруг решил, что у них с американцем "семья"? Это, конечно, было неплохо – заблуждаться…
Немец хмыкнул и покачал головой.
- Господи... Какая же чепуха в голову лезет.
Он рассмеялся, поднялся на ноги и толкнул дверь в комнату Кроуфорда. Шульдих не знал и не хотел знать, почему он пошел в неё вместо своей. Ведь, в общем-то, нет никакой разницы, ГДЕ ждать возвращения оракула.
* * *

Дорога бесконечной лентой убегала вперед. Рыжий телепат в полной прострации пялился на асфальт, ярко освещенный солнцем. Казалось неправильным, что этот грёбаный фонарь вообще светит сегодня. Да, пожалуй, НАСТОЛЬКО поганого настроения у Шульдиха не было уже несколько лет.
- Ты не выглядишь особенно счастливым, - заметил Бредото.
Немец поморщился. Сейчас ему меньше всего на свете хотелось говорить со своим новым боссом.
- А должен?
- Если я не ошибаюсь, ты ушел от Кроуфорда по собственному желанию, - Поль прибавил газу, и машину чуть не вынесло в кювет на повороте. Шульдих даже не посчитал нужным испугаться.
- И?
- Хм… Кажется, ты должен быть рад, что твои желания исполнились.
- Мои желания… - с непередаваемым ехидством повторил немец.
- О… Ну тогда я вообще не понимаю, что за чертовщина происходит, - Бредото рассмеялся. - Ты не хотел уходить, Кроуфорд едва подавлял в себе желание вцепиться в тебя и никуда не отпускать…
- Что?..
- …ваш малыш чуть сопли не распустил. Он тебя терпеть не может, но совсем не хочет, чтобы ты уезжал.
- Подождите, что вы сказали про Кроуфорда?
- Он, мягко выражаясь, совсем не хотел тебя отпускать, - с ухмылкой повторил Бредото. - Но ты ушел. И я не понимаю одной просто вещи. Нет, двух. Первое – почему? Второе – зачем?
Глаза рыжего широко распахнулись. "Зачем?" - какой хороший вопрос…
- Тормозите.
- Хм?
- Тормозите.
- Но…
- Я СКАЗАЛ СТОЯТЬ!!!
Колеса мерзко заскрежетали по асфальту.
- Спасибо, что покатали на классной тачке, - Шульдих широко улыбался. - Вы хороший мужик, Поль!
Он выскочил из машины и вытащил с заднего сидения чемодан.
- Ауфвидерзейн! Аривидерчи! Адьё и всё такое!
Таща за собой пожитки, немец бодро потопал обратно, загребая кроссовками дорожную пыль.
Бредото поглядел ему вслед, покачал головой и, фыркнув, рассмеялся.

Эпилог

На кухне горел свет. Кроуфорд посмотрел на часы – два ночи. Ну и кому там не спиться так поздно? Он нацепил на лицо самое строгое выражение из своего арсенала, грозно зашел на кухню и замер.
Шульдих, пританцовывая, крутился вокруг кофеварки.
- Ну же! Работай! Я что, невнятно нажимаю?! – бормотал он, время от времени раздосадовано чертыхаясь.
- Она перегорела сегодня днём, сразу после твоего ухода.
Рыжий вздрогнул и обернулся.
- О… привет.
В несколько шагов Брэд оказался рядом с ним и с силой прижал к себе. И тут же отпустил.
- К.. Кроуфорд?
Оракул не смотрел на Шульдиха.
- Помнишь ту чушь, что ты заставил меня сказать той девчонке? – тихо спросил он. - Сейчас мне почему-то кажется, что она очень похожа на правду, - он смущенно улыбнулся и потер переносицу. - Глупо так… Я был уверен, что ты никогда не вернешься.
Телепат широко улыбнулся.
- Хреновый из тебя оракул, Кроуфорд…

Да пожалуйста!) Еще что-нибудь доброе?) Или смешное?) Или мрачное?)

А я люблю, когда злобно и грустно)

СЦЕНАРИСТ

Автор: Amon
Бета: нет
Фандом: Weiss Kreuz
Рейтинг: G
Жанр: slash, черный юмор
Пайринг: Кроуфорд и все-все-все
Отказ от прав: Персонажи фика принадлежат их создателем. Автор фика не извлекает материальной выгоды от их использования. Размещение фика на других ресурсах - с согласия автора. Ссылки на фик - приветствуются.
Отзывы: сюда

На самом деле он был обычным продавцом. Просто неплохо разбирался в конъюнктуре и, бесспорно, умел впаривать товар самым упертым клиентам. Кроуфорд продавал пули с доставкой на дом. И, надо сказать, неплохо на этом заработал.

Потом пришли немцы, и Кроуфорду показалось, что он попал в сцену из фильма категории «B» по мотивам Марио Пьюзо. Он продемонстрировал немцам настоящую американскую улыбку и сказал: окей, парни. Будет вам полный Голливуд. Так Кроуфорд начал продавать сценарии.

По его сценариям Кроуфорду подобрали самую бестолковую на памяти немцев команду. Дас ист фантастишь! - сказали немцы, когда команда стала так организованно продавать пули, что пришлось срочно подыскивать для них новый рынок, чтобы не заработать обвинение в демпинге.

Потом пришли японцы. Кроуфорд уже набил руку в продаже сценариев и каждую неделю выдергивал пинцетом пару-тройку седых волосков. Окей, парни, - ответил Кроуфорд ошалевшим японцам, которые даже рта раскрыть толком не успели. С того дня часть сценариев, которые немцы все равно забраковали бы, Кроуфорд продавал японцам. Косоглазые в Голливуде ни черта не понимали и умели играть только в камикадзе. Немцам настолько понравилось, что они захотели попробовать. Кроуфорд, который умел только продавать, а вот играть так и не научился, сказал: окей, парни. И отгрохал им настоящую премьеру. А сам уехал в Штаты, потому что продавать пули в нашем бестолковом мире было куда безопаснее, чем продавать сценарии.

На самом деле, в Штатах ему тоже не нравилось. Хоть и блюли американцы авторские права, а сценариями Кроуфорда без его на то согласия пользовались все, кому не лень. То русские, то арабы. Терпение Кроуфорда лопнуло, когда эти сукины дети сыграли в 9/11. А тут еще опять немцы взялись за старое - понравилось им, видать, японское народное развлечение. Фак ю, парни, - сказал Кроуфорд и ушел работать своим парнем в центральное разведывательное управление. Там ему платили за пули, а о том, что Кроуфорд умеет делать сценарии, он им решил не говорить. Деньги Кроуфорду нравились гораздо больше инъекций.

Потом пришло время. Сперва Кроуфорд подкрашивал виски, но вскоре оставил это дело. Он уже давно не продавал пули самостоятельно - только через тренированных дилеров - так что мог себе позволить пару особых примет. Тем более, что некоторые немцы перестали его узнавать, а это помогало экономить пули.

На самом деле, Кроуфорд не раз пытался сторговаться со временем. Сперва он заложил времени чертову дюжину сценариев, но время проглотило их, не поморщившись. Окей, холи щит, - сказал Кроуфорд и заложил времени самого бестолкового члена своей бестолковой команды. Время жевало его несколько лет, а останков до сих пор так и не обнаружили.

А потом Кроуфорд снова взялся за старое. Только теперь он не продавал пули, а сдавал их в утиль. Иными словами - дарил. Прирожденному коммивояжеру это занятие изрядно претило, но время настойчиво совало часы под нос. Оно обнаглело настолько, что стало вносить правки в самые заветные сценарии Кроуфорда, так что выбор у него был не самым богатым.

Сперва Кроуфорд подарил пулю японцу. «Лайт Фифита» харкнула всего один раз и навсегда замолчала, потому что снайперская винтовка в городских условиях - что твой камикадзе, только по-японски не понимает. Окей, парень, - сказало время и позволило Кроуфорду начисто переписать несколько сценариев. Да только как ни крути, а все они заканчивались одинаково, и никакой Голливуд за них ломаного гроша не дал бы. За сценарии было обидно, а тут еще правительство со своими миротворческими походами за нефтью и думать забыло о немцах. А вот немцы не забыли.

Вот тогда-то и пришла очередь немца, которому Кроуфорд тоже подарил пулю. Немец был не из тех, кто позволяет себе принимать такие дорогие подарки безвозмездно, и вернул пулю с процентами. Пожалуй, на этом Кроуфорду стоило бы закончить, но время снова взбрыкнуло, исчеркало сценарий на свой бестолковый лад и прощальный подарок немца 44 калибра успешно выковыряли из Кроуфорда в правительственной клинике. Ну, будь здоров, - сказало время и убралось восвояси.

С тех пор Кроуфорд окончательно разучился покупать пули. Он до сих пор чертит американцам планы и тренирует для них дилеров. Поговаривают, что рыжие дилеры с ним не срабатываются, а в свободное от работы время он ездит на сафари в Германию - заниматься благотворительностью.

Конец

Будет. Усё будет.

Как же он развеселился, обнаружив, что псих тенью следует за ним, сопровождая его в ночных похождениях, ждет в баре, пока он трахается в комнатах наверху, стоит под окнами съемной квартиры, не обращая внимания на дождь или ночную духоту, пугая своим видом припозднившихся гуляк. Шульдих отрывался от души, издеваясь над добровольным зрителем, демонстрируя свои эскапады от момента соблазнения до последнего поцелуя, а нередко и сам процесс. Немца возбуждал не столько сам секс в грязной подворотне, пустынном сквере, темном углу какого-нибудь клуба, а ощущение, что за ним неотрывно наблюдает снедаемый желанием ирландец. И если бы псих хоть раз, хоть чем-то выказал свою ревность, Шульдих, наверное, до сих пор продолжал бы глумиться над ним. Но тот выслушивал подколки немца с невозмутимостью каменного идола и по-прежнему следовал за ним по пятам.

        Через какое-то время веселье сменилось легким раздражением, которое очень быстро переросло в настоящее бешенство. Шульдих убеждал, угрожал, чуть ли не просил оставить его в покое. Фарфарелло молча выслушивал его, глядя в пол, но оставался глух к словам. Тогда телепат решил немного подкорректировать Берсеркера. В конце концов, легкое промывание мозгов психу не помешает.

        Шульдих виртуозно и быстро разбирался с сознательными мыслями. Все, что было глубже, требовало большего напряжения и тщательной проработки, но тоже не представляло особого труда. Самыми сложными были глубинные инстинкты. Разумеется, и их можно было изменить, но обычно у Шульдиха не было времени на такую «коррекцию». Конечно, бывали задания, когда надо было создать видимость, что человек сам пришел к суициду. Телепат справлялся и с этим, шаг за шагом, постепенно заменяя в жертве инстинкт самосохранения на инстинкт саморазрушения. Человек не сходил с ума, не превращался в идиота, он просто кардинально менял свои смысловые установки, уставая жить и мечтая о смерти. Обычно от Шульдиха не требовалось такой ювелирной работы. Достаточно было почти размазать мозги по черепной коробке болевым импульсом и бросить приказ, например, шагнуть под машину… Такая постановка задачи тоже была привычной и не вызывала у телепата никаких трудностей.

        С психом все оказалось по-другому.

        У Шульдиха создалось впечатление, что ирландец сам заменил в подсознании один из базовых инстинктов, записав на подкорку вместо просто «хочу» - «хочу Шульдиха». Это желание стало частью его жизненной энергии, подпиткой его силы, единственной навязчивой идеей. Психа невозможно было переубедить, не сломав; остановить, не лишив рассудка. А на присутствие Шульдиха в своих мозгах он, как и раньше, реагировал приступом неконтролируемого бешенства. Немец тоже злился, столкнувшись с таким упрямым сопротивлением. Он был в такой ярости, что готов был убить ирландца, превратить его мозги в яичницу, но тут вмешался Кроуфорд, напомнив телепату о своем давнем запрете, и велел по-прежнему не провоцировать Фарфарелло. И снова Шульдих орал, объяснял, пытаясь убедить американца в необходимости своих действий.

        -Делай, что хочешь, но вы нужны мне оба, - твердо ответил Оракул, бесстрастно выслушав вопли телепата, но объяснять свое решение не стал.

        Легко сказать: «делай, что хочешь», когда оставить психа дееспособным, но при этом заставить отвязаться от себя, немец как раз и не мог.

        -Кстати, имей в виду, если однажды ночью с Фарфарелло произойдет несчастный случай, я даже не стану выяснять, причастен ты к этому или нет. Презумпция невиновности на тебя не распространяется, - и Оракул уткнулся в газету, показывая, что разговор окончен.

        Шульдих громогласно послал к чертям туманные планы Кроуфорда и его запреты, самого Брэда, Фарфарелло, а заодно и Наги, и вылетел из дома, хлопнув дверью. Под утро он вернулся с виду присмиревший, но на самом деле твердо решивший найти способ избавиться от психа. Его уязвленная гордость кричала так, что заглушала голос разума. Его обломали дважды: сначала какой-то псих, а потом Кроуфорд. Чертов Оракул был прекрасно осведомлен о том, каким путем Шульдих попытается решить эту проблему. Конечно, жаль, что самый легкий вариант отпадает. Подстроить ночью несчастный случай было бы проще простого, но всегда можно найти и другой выход. Телепат никому не позволит взять над собой верх. Берсеркер всего лишь «пушечное мясо», а Кроуфорд – не Бог, он не может предвидеть все. Но даже если Оракул увидит смерть психа, то совсем не обязательно, что сможет усмотреть и доказать причастность к этому Шульдиха. В конце концов, в их работе так много случайностей, которым можно лишь чуть-чуть помочь. Главное, все хорошо обдумать и быть предельно осторожным.

        Совсем скоро Шульдих убедился, что ошибся в расчетах. Дни летели за днями, а он никак не мог послать Берсеркера на смерть, оставшись при этом в стороне. Немец подозревал, что Кроуфорд не только по какой-то причине взял на себя роль ангела-хранителя Фарфарелло, предупреждая возможные инциденты, но и привлек к защите Наги, который всегда оказывался рядом, когда телепат уже был готов привести приговор в исполнение.

        Шульдих теперь твердо знал, что такое ад: это - не боль, не раскаленная сковородка, которой все время пугают грешников, это – невозможность чего-либо изменить, полная обреченность и медленное, неотвратимое погружение в медовое золото. Для немца само существование стало непрекращающимся кошмаром. С каждым днем он все отчетливее видел, насколько глупыми и непродуманными были его планы, как сильно он недооценил Кроуфорда. А еще Шульдих понял, что его шансы остаться в живых, ослушавшись приказа Оракула, равны нулю, и вместе с этим осознал, что очень не хочет умирать. Даже ради успокоения ущемленной гордости и торжества над кем бы то ни было. Он знал, что должен прекратить играть с огнем, но почему-то продолжал совершать одну глупость за другой, то подставляясь на задании, то внезапно теряя концентрацию в самый неподходящий момент. Только каким-то чудом дело не доходило до фатальных ошибок, пока еще Шульдих как-то умудрялся повернуть ситуацию в нужное русло пусть даже в самый последний момент. Брэд все чаще хмурился, хотя пока не предпринимал никаких решительных действий. Шульдиху от его взгляда становилось так страшно, что он начинал пить еще с вечера, прикладываясь к заныканной в спальне бутылке, а с наступлением темноты выскальзывал из дома и отрывался так, как будто каждый день был последним. И, конечно, он все время чувствовал, что его ни на минуту не оставляют одного. Его тень, как и положено, ни во что не вмешивалась, но всегда была рядом.

        Иногда немцу казалось, что еще чуть-чуть, и он свихнется от напряжения, которое наполняло теперь каждую минуту его существования. Его засасывало в трясину, а он, противореча сам себе, уже и не знал, хочет ли из нее выбраться. То Шульдих со злорадством представлял себе, как «обрадуется» Кроуфорд, если он действительно сойдет с ума. Как там сказал Брэдли? «Вы нужны мне оба»? Вот будет облом для Оракула, если его телепат выйдет из строя, а следом Берсеркер наложит на себя руки. Из того, что рыжий успел увидеть в мозгах ирландца, он не сомневался, что Фарф поступит именно так: там, где дело касалось Шульдиха, все остальное не имело значения. Но уже в следующую секунду немцу снова становилось страшно при мысли о смерти, он собирался перед очередным заданием и выполнял свою работу. Хотя подобная концентрация давалась все с большим трудом.

        В ту ночь Шульдих вернулся с очередной гулянки, по пятам сопровождаемый своим «телохранителем», зашел в дом, но вместо того, чтобы подняться к себе в комнату, притаился в холле и шагнул навстречу ирландцу. Какой же он устроил скандал! Толку, конечно, опять не будет, но накричаться всласть тоже не плохо. Шульдих с упоением орал так, что дрожали стены и дребезжали стекла! Правда, ни Брэд, ни Наги почему-то не вышли на его вопли. Ирландец, как и ожидалось, молча слушал гневные обвинения. Шульдих распылялся все сильнее. Еще немного, и телепат полез бы с кулаками на этого истукана, даже зная, что сила отнюдь не на его стороне. Но Фарфарелло вдруг вскинул голову, и немец осекся на середине очередного оскорбления. Расплавленное золото из единственного глаза ирландца обожгло, огненной лавой прошло по венам, вымыв не только недосказанные слова, но и желание вторгнуться в глупую обесцвеченную башку, наплевав на все запреты Брэда… Берсеркер подошел совсем близко и поднял его голову за подбородок. Пальцы неправдоподобно ласково скользнули по скуле. Шульдих подумал, что это случайно. Сейчас эти пальцы сомкнутся на его шее, и он ответит за все свои издевательства и оскорбления… Но ирландец снова повторил этот жест. И еще раз, и еще… Провел большим пальцем под подбородком, погладил остальными по щеке… Шульдих пошатнулся, зажмурившись от удовольствия, и поднял голову навстречу ласке. Тут его губ очень мягко, еле ощутимо коснулись другие губы, и он от неожиданности распахнул глаза. Может быть, он все-таки сошел с ума, если думает, что такое может проделывать психованный ирландец, после секса с которым неделями не сходили синяки с бедер, на шее долго были видны следы засосов, а искусанные губы болели так, что он мазал их гигиенической помадой, иначе ему было больно даже улыбаться. Но это действительно был Фарфарелло. Ласкающий его лицо и с ошеломляющей нежностью касающийся его губ. Раньше никто и никогда не целовал Шульдиха так, что все начинало плыть перед глазами от ощущения невозможности происходящего. А когда ирландец, разорвав поцелуй, оставил языком влажную дорожку на его щеке, Шульдих решил, что слишком много выпил, потому что в ответ то ли всхлипнул, то ли просто вздохнул, вцепившись руками в плечи Берсеркера. Немец был готов к тому, что ирландец сейчас так притиснет его к себе, что он заработает парочку новых синяков, но Фарфарелло, еще раз коснувшись его губ, легко подхватил телепата на руки и направился наверх, в свою спальню. Никто и никогда не носил Шульдиха на руках. Конечно, его подхватывали, чтобы пронести несколько шагов и бросить на ближайшую горизонтальную поверхность, но никогда не несли и не опускали на постель, как хрупкий, бесценный груз. Конечно, его раздевали сотни раз, раздирая застежки, сдергивая одежду и отбрасывая ее прочь, но не так, расстегивая пуговицу за пуговицей и лаская каждый сантиметр обнажающейся кожи. Шульдих сам всегда быстро зажигался и не видел необходимости в особой нежности. А сейчас ему нравилось это ощущение все возрастающего возбуждения, доходящего почти до болезненной потребности в освобождении от каждого прикосновения. Каждый раз казалось, что это предел, но последующая ласка только еще сильнее разжигала желание. Шульдих распростерся на постели, предоставив ирландцу полную свободу. Фарф довольно урчал, опускаясь вниз по его телу, а Шульдих только всхлипывал и стонал, комкая простыню, пытаясь собрать ускользающие мысли.

        Неправильно… Все неправильно… И то, что он чувствует, и то, кто именно доставляет ему эти ощущения, и то, что он позволяет это делать. И еще что-то важное… что-то еще, что не следовало бы…

        Шульдих выгнулся дугой, когда Фарфарелло добрался до самого чувствительного местечка, и рванулся вверх, вслед за ускользающим наслаждением, потому что ирландец, проведя языком по толстой вене, немного отстранился.

        -Черт тебя подери, - прорычал Шульдих, опуская руку на затылок Фарфа и рывком притягивая его голову обратно, - не останавливайсся!

        На тихий смешок он даже не успел рассердиться, снова со стоном откидываясь на подушку, потому что ирландец послушно вернулся к прерванному занятию. Мягкие губы сомкнулись вокруг чувствительной головки, язык осторожно прошелся по кругу, до конца отодвигая крайнюю плоть, потом ирландец чуть ослабил давление, позволяя вздыбленной колонне скользнуть в свое горло.

        -Чееееерт, - выдохнул Шульдих, сжимая в кулак коротко остриженные волосы, - ЧЕРТ!!!

        Фарфарелло сглотнул, лишая немца последних связных мыслей, и заскользил по его члену вверх-вниз. Туго, глубоко, все быстрее и быстрее. Шульдих даже не успевал вскрикивать в одном ритме с ним. Дыхание совсем сбилось, вздрагивающее тело тоже не попадало в такт. Рыжий то всхлипывал, то хрипел, отчаянно надеясь, что его возгласы не собьют ирландца с правильно выбранного ритма. Бля, чего только не приходит в голову, когда начинаешь думать другим местом! Шульдих вцепился зубами в собственную руку, удерживая очередной истеричный всхлип. Только не останавливайсся, только не сейчас, только… сделай же что-нибудь!!! Как будто услышав его мысленный вопль, а может и правда услышав, ирландец обернул пальцы вокруг основания его члена, теперь следом за своим ртом скользя по покрытой слюной плоти еще и рукой. Шульдих чуть не прокусил себе руку от яркости новых ощущений, но тут пальцы Фарфарелло разжались и скользнули вниз к рефлекторно сжавшемуся отверстию…

        Господиблячерттебяпобери!!! Вчера был чудесный вечер, завершившийся отличным сексом, как и много вечеров до этого. Сегодняшний вечер тоже был не плох: много пива, зажигательный танец и взрывной оргазм, но это… Неужели он действительно умеет так орать?! Или он просто открыл рот, жадно хватая воздух, а в ушах звенит от прилива кислорода? А танцующие пятна перед глазами… Ах, да… Он же пьян, сильно пьян…

        Напряжение, столько времени снежным комом нараставшее в груди, как будто покидало его тело вместе со спермой, с каждым толчком, с каждым всплеском. Он не чувствовал опустошения и усталости, которые обычно сопутствовали оргазму. Наоборот, он как будто наливался силой, которая покинула его за время противостояния с Фарфарелло. Он был непобедим, когда развалился на постели, расслабившись всем телом и прикрыв глаза. Он снова был язвителен и нахален, снисходительно поглаживая волосы ирландца, расположившегося головой на его животе. Для него больше не было непреодолимых преград, он обязательно что-нибудь придумает…

        Шульдих вдруг засмеялся, поняв, о чем важном он позабыл где-то на полпути между поцелуями и эротическим массажем простаты: он позволил психу сделать себе минет. Черт, да ему же всегда казалось, что с ирландца станется покрепче сомкнуть челюсти в самый неподходящий момент! Даже тогда, в учебном центре, когда он больше напоминал сексуально-озабоченное животное, чем человека, Шульдих не рискнул доверить психопату настолько важный жизненный орган, а тут вдруг… Совсем ополоумел… Однако ничем плохим это не закончилось, даже наоборот… Интересно, а где это псих умудрился так овладеть техникой минета? Рыжий захохотал.

        Фарфарелло поднял голову и нахмурился. Шульдих, продолжая смеяться, притянул его к себе и слизнул капельку спермы с нижней губы. Ирландец потянулся к нему, требуя большего. Шульдих совсем развеселился. Наивный идиот только что вернул ему силы для борьбы с ним же самим, а теперь так умильно просит уделить себе внимания…

        Нет, ей-Богу, с него, Шульдиха, не убудет, а психа можно, напоследок, и вознаградить за доставленное удовольствие. Телепат закинул ногу на талию ирландца, крепко прижимая его к себе. Обжигающая твердая плоть уперлась между его распахнутых ног, вызвав новый прилив желания.

        -Хочешь меня? – вдруг вырвалось у Шульдиха в губы наклонившегося над ним ирландца, и что-то предательски екнуло в груди в ожидании ответа.

        -Любить, - очень серьезно ответил Фарфарелло.

        Шульдих чуть не крикнул: «Бинго!». Свою столь некстати проявившую чувствительность он решил игнорировать.

        Ладно, псих, получай свою конфету…

        Рыжий плавно качнул бедрами, подзадоривая ирландца.

        -Не забудь про смазку, сладенький, - растягивая слова, мурлыкнул Шульдих. – Я хочу завтра нормально передвигаться на своих двоих, - и захохотал, как сумасшедший, когда псих, сломя голову, кинулся к тумбочке, чтобы исполнить его желание.

        ***

        Берсеркер вздрогнул и рвано вздохнул. Шульдих поднял голову и, привстав, потянулся к нему, пытаясь разглядеть в темноте выражение лица. Фарфарелло спал, несмотря на то, что его дыхание сбилось и с еле слышным свистом вырывалось из полуоткрытых губ. Рыжий нахмурился, заметив, как блестит при лунном свете кожа ирландца. Нерешительно помяв пальцы и еще раз вглядевшись в лицо спящего, Шульдих все-таки опустил ладонь на его лоб. Черт… Единственное, что пришло в голову, это положить мокрую тряпку на пылающий лоб ирландца. Шульдих стал озираться, ища что-либо подобное.

        Фарфарелло вдруг глубоко вздохнул, что-то пробурчал, потерся о его ладонь и затих.

        Бля… Только этого еще не хватало…

        Телепат попытался убрать руку, но ирландец сразу глухо застонал, и Шульдих поспешно вернул ладонь обратно. Чертов психопат со своими привязанностями…

        Немец уперся локтем на постель, подперев другую руку, чтобы она не соскользнула со лба Фарфарелло, и опустил голову. Как же неудобно… Черт бы побрал этого психа…

Шульдих услышал приближающиеся шаги и открыл глаза как раз, чтобы увидеть входящего на кухню Кроуфорда. Оракул чуть помедлил, разглядывая телепата, но на его лице невозможно было прочесть ни одной эмоции. Немец поджал губы, меряя гневным взглядом направляющегося к плите хладнокровного и, как всегда, спокойного мужчину.

        -Ты это видел? – злобно поинтересовался Шульдих, с трудом приподнимая тяжелую голову, чтобы по-прежнему смотреть Брэду в лицо.

        Темные глаза холодно скользнули по бледному лицу телепата.

        -Я видел, что тебе понравилось, - равнодушно бросил Кроуфорд. – Признаться, это меня удивило. Но не мое дело упрекать тебя в дурном вкусе.

        Шульдих прикрыл глаза и скрипнул зубами. Чертов Оракул. И ведь даже возразить нечего, вполне может быть правдой. Кроуфорд никогда не видел «сюжет» целиком, только куски, картинки, из которых потом и делал выводы.

        Рыжий усмехнулся одними уголками губ, чтобы не слишком потревожить еле затянувшуюся ранку, представив себе, чего мог увидеть Кроуфорд из произошедшего вчерашней ночью. Потом не выдержал и фыркнул. Образ Оракула, вынужденного лицезреть минет в исполнении Фарфарелло, был просто комичным.

        Брэд обернулся и посмотрел на него, изумленно выгнув бровь.

        «Что такого смешного я сказал?»

        Шульдих поморщился и немного сильнее прижал полотенце со льдом к затылку. После прошедшей ночи первый же телепатический контакт пронзил мозг десятками раскаленных иголок.

        Кроуфорд нахмурился.

        -Я был прав, что наказал его за твою голову.

        -Что ты с ним сделал? – это прозвучало совсем не так кровожадно и довольно, как он хотел.

        -Запер в подвале без оружия, - ответил Брэд, окидывая телепата пристальным взглядом.

        -Ну ты и зверь, - с насмешкой откликнулся Шульдих.

        Кроуфорд только сверкнул глазами, и принялся заставлять едой поднос.

        «Хотя, - подумал Шульдих, отстраненно наблюдая за его действиями, - пожалуй, для психа это одно из самых страшных наказаний…»

        -Хочешь отнести ему еду? – прервал его размышления Оракул.

        -Если только с мышьяком, - с готовностью откликнулся немец, к которому постепенно возвращалась обычная язвительность.

        Кроуфорд закатил глаза и, подняв поднос, вышел из кухни.

        ***

        Шульдих пошевелился и закусил губу, когда по его затекшим ногам словно побежали сотни маленьких пузырьков. Телепат медленно поднял голову, морщась от такого же ощущения в шее, плечах, согнутых руках. Он что, уснул, стоя на коленях перед кроватью психа, прижимая ладонь к его лбу? Только этого ему еще не хватало!

        Начало светать, но луна все еще была яркой. Перебинтованная грудь психа равномерно вздымалась, лицо казалось не просто спокойным, а даже каким-то умиротворенным. Шульдих осторожно убрал руку, Фарфарелло что-то промычал, но так и не проснулся. Немец осел на пол, крутя шеей и растирая затекшие конечности. Зябко поведя обнаженными плечами, он вдруг понял, что замерз, но, окинув взглядом комнату, обнаружил, что единственным одеялом было то, которое укрывало Фарфа. Где-то, конечно, должен был быть темно-бордовый плед, которым хозяин спальни каждый раз аккуратно застилал кровать на день, но шарить по комнате, рискуя разбудить психа, не хотелось. Поискать что-то из одежды в шкафу Шульдих не решался по той же причине. Можно было, конечно, вернуться к себе, подобрать сброшенный на пол плед и отправиться обратно, но…

        Шульдих откинулся на стену и подтянул колени к груди. Сколько ночей он заставил Фарфарелло провести под своей дверью? А теперь он сам, как безродная собака, сворачивается клубком у ног хозяина, боясь потревожить его сон или потерять его из поля зрения.

        Гадство!

        Шульдих скрипнул зубами, вскочил на ноги и направился к двери. К черту! Придя сюда, он и так повел себя, как последний идиот. Что он так всполошился? Что напридумывал? Или просто испугался, что псих сдохнет? Ну и отлично, Кроуфорду точно не в чем было бы его обвинить, если бы он не приперся сюда. А при таком раскладе уже не отвертеться. Хорошо, что псих, кажется, поправляется. Бля…

        Шульдих остановился у самой двери, вспоминая липкую дрожь, сотрясавшую его тело, сонм голосов и мерзкое послевкусие чужих мыслей. От всего этого он избавился именно здесь. В этой ненавистной, темно-бордовой комнате, потому что именно в ней лежал сейчас не менее ненавистный человек.

        Проклятый ирландец.

        Шульдих развернулся и, кусая губы, побрел обратно к постели. Опустившись на пол, он снова подтянул колени к груди, обхватил их руками и устало уткнулся в них головой.

        ***

        С какого момента псих решил, что немец принадлежит ему целиком и безраздельно, сомнений не вызывало: именно с той ночи, когда Шульдих опрометчиво лег с ним в постель. А вот когда ирландец стал так необходим ему, Шульдих определить не мог. Вроде бы он всегда только и делал, что пытался от него избавиться.

        Конечно, после того, как он на собственной шкуре убедился, какой может быть реакция Фарфарелло, ему стоило быть осторожнее. Но немец не собирался хоть в чем-то себя ущемлять в угоду новоявленному любовнику. Он никогда не был моногамен и теперь тоже не собирался менять своих привычек. В конце концов, псих получил регулярный доступ к его телу, а если ему не нравится, что Шульдих хочет небольшого разнообразия, то это его трудности.

        Зачем ему это самое разнообразие, он и сам до конца не понимал. Фрафарелло удовлетворял даже самые смелые сексуальные фантазии Шульдиха, и не имел ничего против того, чтобы поменяться местами. Псих спокойно давал привязывать свои руки к спинке кровати, просил, чтобы ему позволили кончить, делал сногсшибательный минет, облизывал немца с ног до головы, покорный и готовый к любым экспериментам.

        Наверное, дело в том, что Шульдих все равно никогда не чувствовал себя хозяином положения. Он изгалялся, как мог, подчиняя и унижая, но не получал от этого желаемого удовольствия. Кажется, псих даже не понимал, чего добивается Шульдих. Может, вычитал в какой-то умной книжке, что в постели возможно все, если этого хотят оба партнера, и так спокойно и доверчиво принимал происходящее на веру, что заставлял немца чувствовать себя ущербным. Но черт побери проклятого ирландца! Шульдих не мог отказаться от этого противостояния.

        Может быть, в первый раз он действительно пошел искать себе нового партнера только из чувства противоречия, но мальчишка оказался так хорош, что Шульдиху быстро стало наплевать на подоплеку своих действий. Громкая музыка, белое фосфоресцирующее пятно ставшей почти прозрачной тонкой майки, четкие тени на обнаженных мускулистых руках и восторженные, полные желания глаза юнца, прильнувшего к нему. Здесь не надо было много думать и разбираться в чувствах. Достаточно просто глотнуть еще пива и пойти на поводу своих желаний. Тесная комнатка наверху, приглушенный грохот басов из танцзала, задающих свой ритм слиянию двух молодых, гибких тел на скрипящей кровати. Никаких обещаний, угрызений совести и будущего. Ничего, что заставило бы чувствовать себя живым дольше, чем на несколько минут бурного полового акта…

        Именно то, что нужно. За двадцатиминутный путь домой по темным улицам спящего города Шульдих почти убедил себя в этом. Но, тихо войдя в дом, Шульдих притормозил в холле, вглядываясь в темноту, медленно поднялся по лестнице, как будто нарочно растягивая свое восхождение, задержался у спальни Берсеркера, прислушиваясь к тишине царящей за дверью. В свою комнату он вошел немного озадаченным, если не сказать раздраженным. Все-таки странно, что он не встретился с психом. Хотя ведь перед уходом он постарался как следует вымотать своего любовника. Кажется, ему это удалось, раз Берсеркер не проснулся, когда он покидал его спальню, и теперь, очевидно, все еще крепко спит. Как младенец, который не подозревает, что его обманули. Шульдих довольно улыбнулся, и только сейчас сообразил, что не подготовил никакого правдоподобного оправдания своей отлучке. Вот был бы номер, если бы он действительно столкнулся с психом по возвращении! Какой же он растяпа! Но сегодня ему опять повезло, а в следующий раз он обязательно что-нибудь придумает.

        Скользнув в постель, немец уснул успокоенным и чрезвычайно умиротворенным.

        На следующую ночь Шульдих полчаса просидел за стойкой, в гордом одиночестве потягивая пиво, пока его раздражение не дошло до точки кипения. Вчерашний юнец прокатил его. Бля, Шульдих, конечно, не собирался привязываться к нему, но с этим мальчишкой он был не прочь перепихнуться еще пару-тройку раз. И ведь именно из-за него Шульдих пришел в один и тот же бар вторую ночь подряд. Это было неосторожно, неразумно, обычно он так не делал. Мало ли кто мог проследить за ним вчера… Шульдих напрягся. По привычке танцуя в цветомузыке из чужих мыслей, он вдруг уловил очень редкий, знакомый оттенок. Темно-бордовый… Черт, Фарфарелло. Шульдих уставился в толпу, но не смог его разглядеть. Конечно, это ничего не значило. Телепат точно знал, что ирландец здесь. Раздражение вспыхнуло с новой силой. Значит, псих опять взялся за старое? Хотя… Он ведь тоже не занимается ничем принципиально новым. Шульдих усмехнулся. Что ж, значит, все вернулось на круги своя, и не надо больше думать об оправданиях и отговорках. Фарфарелло знает, куда он ходит и зачем, но опять не собирается ни во что вмешиваться. В том, что псих начал следить за ним еще вчера, Шульдих почему-то ни капли не сомневался. Но сегодня за весь день ирландец не потребовал объяснений, ни словом, ни жестом не показал своей осведомленности, и всего несколько часов назад, в постели, тоже выполнил очередную прихоть своего рыжего любовника. Значит, псих принял правила и этой игры. Очень хорошо.

        Шульдих хищным взглядом окинул зал, легко соскользнул с высокого табурета и с многообещающей улыбкой направился к выбранной жертве, окончательно выкинув из головы черноволосого мальчишку, имевшего глупость не явиться к нему на свидание.

ИЛЛЮЗИЯ СВОБОДЫ
     

        Автор: Eishi
        Фандом: Weiss Kreuz
        Рейтинг: PG-13
        Жанр: slash, drama, mystery
        Пайринг: Шульдих/Брэд, Айя/Йоджи, Наги/Оми
        Примечания автора: В начале немного спойлеров из последних двух серий Капители (мне всегда было интересно узнать, что могли чувствовать Шварц, отчитываясь перед Старейшинами). И еще спасибо Кай за сабы к первому сезону, потому что цитаты я брала оттуда. СТАТУС: в процессе
        Содержание: 1) События охватывают временной промежуток с конца Капители и до конца Глюэна и рассказывают о том, почему Шварц во втором сезоне выступили почти что на стороне Вайсс. Ну, по крайней мере, открыто им не противостояли. 2) посвящается hamzee. Спасибо за поддержку!
        Отказ от прав: Персонажи фика принадлежат их создателем. Автор фика не извлекает материальной выгоды от их использования. Размещение фика на других ресурсах - с согласия автора. Ссылки на фик - приветствуются.
        Отзывы: сюда

     

         

        I. Начало конца

        Ну что ж, мы пришли, как и обещали…

        Прохладный ночной ветерок заставил меня зябко поежиться, когда я обернулся, чтобы взглянуть на восходящую луну. Она такая огромная, что кажется, будто ее бледно-желтый диск закрывает собой полнеба. Такая огромная и всегда равнодушная к тому, что происходит в ее неверном свете.

        Брэд стоит всего в паре шагов от меня, сосредоточенно вглядываясь в лежащие на земле кривые тени в ожидании начала нашей последней партии в многолетней, жестокой и на самом деле такой бессмысленной игре. Эсцет и Критикер, Вайсс и Шварц. Когда-то эти слова что-то значили для меня, но теперь они кажутся старыми, избитыми ярлыками, висящими на тех, кто уже давно умер, хотя, похоже, сам с этим так и не смирился.

        Сегодня бал мертвецов, и мы на нем незваные гости, но разве нам когда-нибудь требовалось приглашение?

        Я усмехаюсь своим мыслям, непроизвольно привлекая к себе внимание Кроуфорда. Его монокль вспыхивает отраженным лунным светом, скрывая изучающий взгляд, когда он поворачивает голову и озадаченно хмурится. Боже, какой ужас… Я сразу же сказал, что с очками ему было лучше, стоило мне увидеть его с этим старьем, но он только странно покачал головой и просто на время снял монокль, чтобы он меня не так раздражал. Брэд изменился после того, что произошло, и дело не столько во внешности, к которой я уже успел привыкнуть, сколько в его отношении к некоторым вещам. Я не могу этого понять, а он не может объяснить.

        - Что-то случилось?

        - Нет, - Никак не могу избавиться от привычки встряхивать головой, словно это поможет выгнать из головы ненужные мысли. Глупо, конечно, но так… привычно. - Просто подумал кое о чем. Всякие пустяки, ничего по делу.

        Брэд на секунду закрывает глаза и снова возвращается к молчаливому ожиданию, которое никогда не было для него таким изнуряющим, как для меня. Возможно, все дело в том, что его дар ориентирован на будущее, а мой - на настоящее. Он привык ждать, а я - действовать.

        Всего два шага до него. Два шага по холодной, облитой лунным светом черепице. Так близко и так далеко. Иногда мне кажется, что все это - всего лишь сон, реальность, созданная моим больным воображением, а сам я так же, как Брэд, все еще заперт в белых, как альпийские снега, ненавистных стенах. Я хочу протянуть руку, дотронуться, ощутить его тепло, без которого я думал, что сойду с ума, и это желание как всегда появляется так не вовремя, что у меня сводит пальцы от напряжения, потому что я пытаюсь остановить руку, которая не желает повиноваться моим приказам.

        Брэд прокручивает в голове сотни вариантов развитий событий, отсеивая заранее проигрышные, чтобы мы снова смогли выжить в том пекле, которое разгорится здесь совсем скоро, а я, черт бы меня побрал, не могу справиться с собственным телом!

        - Шульдих, - неожиданно зовет он, - Иди сюда.

        Я делаю шаг так поспешно, что он бросает на меня острый взгляд, отчего я замираю на миг.

        - Встань мне за спину. Они могут появиться с другой стороны.

        Порыв ветра уносит вырвавшийся у меня облегченный вздох, и я снова усмехаюсь, вставая с ним спина к спине. Мне сразу становится теплее, словно от большой кружки горячего шоколада. Как в старые добрые времена, да, Брэд? Когда были только я и ты, и никого больше. Слитые спины, слитые разумы, слитые жизни. Гибкий, прочный, смертельно опасный сплав, однажды повернувшийся против своих хозяев. Цена была высокой, но мы заплатили даже ее…

        Прошло уже несколько лет, но я все еще помню об этом. И как бы ни хотел забыть, буду помнить всегда.

        Мы прибыли на место проведения церемонии еще ранним утром, так что я вволю поразвлекался, устраивая мелкие пакости бедным служащим, которые носились туда-сюда, как ошпаренные, стараясь, чтобы все было на высшем уровне. Судя по всему, их хорошенько припугнули, коли у них сразу такое рвение к работе проснулось. Интересно, это стоило кому-то жизни или все обошлось невинным переломом половины костей?

        Стариканы всегда любили помпезность и эту нелепую вычурность, от которой у меня скулы сводило. “Наш великий Повелитель, восстань из мертвых”! Из каких старых романов они это выкопали, хотел бы я знать. Впрочем, это не имело значения, пока они действовали согласно видениям Кроуфорда, а на остальное нам всем было глубоко плевать.

        Я толкнул ногой какой-то ящик, стоящий поблизости, и человек, спешащий куда-то с резной шкатулкой в руках, запнувшись об него, с размаху грохнулся на пол. Шкатулка описала в воздухе длинную дугу и, врезавшись в ближайшую колонну, открылась, позволив трем блестящим браслетам со звоном высыпаться на мраморные плиты. Служащий скорбно взвыл и бросился собирать их в надежде, что этого никто не заметил и его, возможно, не накажут. Я сказал “возможно”? Маленький, наивный человечек, зря он на это надеется. О, в дверях зала уже появился наш “вездесущий надзор”, как я его называю. Бай-бай, маленький человечек, тебе смертельно не повезло.

        - Шульдих, угомонись, - холодно бросил Брэд, провожая глазами несчастного служащего, которого уже уводили прочь. Похоже, он нес браслеты старикам, а тут такая нелепая случайность вышла. Прискорбно, что ни говори. - Не привлекай к нам лишнего внимания.

        - А он сам виноват, что грохнулся, - безразлично пожал я плечами, - Я тут ни при чем.

        Наги смерил меня невыразительным взглядом, но как всегда промолчал. Мы с Брэдом сидели на диванчике в углу холла, на первом этаже музея, соединенного с башней длинной галереей, а юный мастер телекинеза и Фарфарелло стояли по бокам, как безмолвные стражи. Я откровенно скучал и показывал это всеми возможными способами.

        - Ну на кой черт нас пригнали сюда в такую рань, Брэд? В этом костюме я чувствую себя, как кукла, наряженная для выставки.

        Кроуфорд снял очки и принялся аккуратно их протирать с таким выражением лица, словно ничего важнее этого в мире не существовало, а мое высказывание было напрасным колебанием воздуха. Кто бы знал, до чего мне хотелось схватить его за идеальный, ослепительно белый пиджак и хорошенько встряхнуть.

        - Земля вызывает Кроуфорда. Эй, Брэд, ты меня слышишь? У тебя на носу веснушка, прикинь!

        - Я тебя прекрасно слышу, Шульдих, - спокойно произнес он, возвращая очки на их привычное место, - И у меня нет веснушек. Никогда не было и не будет. - И тут до него, наконец, дошло, на что я его подбил, - Боже, о чем я говорю…

        - О веснушках, - участливо подсказал ему я, широко и торжествующе усмехаясь. - У меня вот в детстве были. Я же рыжий, так что это нормально. Забавно, да? Оказывается, у меня тоже что-то может быть нормальным.

        Кроуфорд с едва слышным стоном откинул голову на спинку дивана.

        - Ну что за чушь ты несешь? Мы же на работе.

        - А ты всю жизнь на работе, Брэд, так что у меня просто не остается выбора.

        Он повернул голову и серьезно посмотрел на меня. Такой взгляд уже нельзя обернуть в шутку или проигнорировать, а значит остается только принять.

        //Сегодня, Шульдих. Понимаешь? Сегодня мы или навсегда избавимся от Эсцет, или нас сгноят в исследовательских лабораториях, как подопытных крыс, осмелившихся показать зубы хозяину.//

        //Я все понимаю, Брэд. Но если будешь думать об этом слишком много, то ничего не выйдет. Мы сделаем это, ты же знаешь. Сомневаться не в твоем стиле, так что расслабься.//

        - Пан или пропал, так? - неожиданно спросил он вслух.

        - Так, - Я уверенно кивнул и сжал его ладонь, лежащую на диване. Этот угол холла освещался слабо, так что этого не увидели бы даже стоявшие рядом Наги с Фарфарелло, не то что кто-нибудь посторонний. - Пан или пропал.

        Никогда бы не поверил, но Кроуфорд волновался. Снаружи, конечно, все как обычно: холодные взгляды, предельно сосредоточенный вид, четкие движения, но… Он не видел того, что должно было случиться после того, как мы бы начали действовать согласно плану. Будущее надменно молчало, заставляя его изводить себя сомнениями, чего раньше никогда не бывало.

        Основой той самоуверенности и откровенной наглости, с которой Шварц выполняли работу, служило то, что мы посредством своего личного Оракула всегда знали, что произойдет в тот или иной момент, а значит, могли не волноваться и не отвлекаться на запасные варианты. Главный принцип эффективности - не распылять сил понапрасну, и мы прекрасно с ним справлялись. Именно поэтому Кроуфорд и был лидером команды: слово “знание” являлось ключевым в его системе мира.

        Как он ни старался, вызвать видения о том, что случится, если мы прибегнем к нашему плану, ему это так и не удалось. Обычно они приходят сами, но в этот раз он решил форсировать события и поторопить видения, за что и поплатился полным отключением на целые сутки. Черт бы побрал эту его уверенность, что он со всем может справиться! Для меня это были адские сутки, я просто места себе не находил!

        Но как бы там ни было, мы все равно здесь, и мы поступим точно так, как и планировали, потому что иначе быть просто не может. Старики поплатятся за то, что считали нас послушными, безмозглыми марионетками, за то, что обращались с нами, как со скотом. Сегодня должна быть славная вечеринка, и я уж повеселюсь на ней от души.

        Внезапно Брэд прикрыл глаза рукой, словно его ослепило яркой вспышкой.

        - Что случилось? - хмуро спросил Наги. Будь я на его месте, я бы тоже спросил, потому что лицо у Кроуфорда буквально посерело.

        - Пока ничего.

        - Это только пока, - со знанием дела буркнул я, - Тогда так: что случится?

        - Девчонка, - Кроуфорд резко встал с дивана и быстрым шагом направился к выходу.

        - Но я же поймал ее, когда она пыталась сбежать через окно. Она теперь под замком, - Я пока еще смутно понимал, чем могло быть вызвано его внезапное беспокойство, но одно было ясно: что-то случилось. И случилось это как всегда не вовремя.

        Мы были уже в машине, когда Брэд, наконец, ответил:

        - Другая девчонка, Шульдих. Наше идеальное тело, на которое молятся старики, черт бы их всех побрал!

        Мы не успели. Заброшенный склад, который был переделан под лабораторию и где малышке Айе-тян проводили коррекцию ДНК, был пуст, как фотоальбом человека-невидимки. Шкафы и ящики были выпотрошены сбежавшими учеными, которым было строго-настрого наказано не оставлять после себя никаких документов. Едва мы поняли, что Критикер знают об этом месте, Кроуфорд приказал уходить, что они и сделали, прихватив с собой все материалы исследований и, разумеется, главное сокровище - будущую жертву.

        Черт с ним, с этим складом, и даже черт с ними, с этими учеными, но мы были уверены, что малышку перевезли в безопасное место. Я лично видел ее маленький саркофаг, но мне даже в голову не пришло в него заглянуть.

        Кроуфорд рывком распахнул дверцу какого-то шкафчика. Внутри было пусто, но, судя по его лицу, именно здесь и должна была лежать будущая жертва ритуала.

        - Они забрали ее.

        - Проклятье! - я с размаху врезал кулаком по стене, - Эта маленькая стерва! Это ее рук дело!

        - Сейчас у нас нет на это времени, - остудил мой пыл Кроуфорд, - Старейшины скоро вызовут нас, так что надо быть на месте.

        Он, конечно, был прав, но решение как следует прополоскать мозги этой соплячке это не отменяло.

        Мы успели к музею как раз вовремя. Стоило нам только войти внутрь, как рядом тут же появился какой-то слуга.

        - Господин Кроуфорд, - он склонился перед нами в дежурном поклоне, которых отвесил за это утро уже немало, - Старейшины хотят видеть вас и вашу команду. Пожалуйста, следуйте за мной.

        Пока движущаяся лестница несла нас по застекленной галерее с неспешностью растолстевшей гусеницы, я с любопытством разглядывал украшавшие стены картины, которых здесь было собрано несчетное множество. Сплошной праздник для Фарфарелло - разгул религиозной тематики! Жаль, что сейчас он не в состоянии его оценить. Дело в том, что иногда непредсказуемость его действий могла быть весьма несвоевременной, поэтому мне пришлось посадить его на своеобразный невидимый поводок. После пары часов приватного общения со спеленатым в смирительную рубашку диким зверем, я все же нашел в его сумбурном, истерзанном сознании крохотную кнопочку, которая отключала его агрессию, когда это было нужно, и теперь пользовался ей с гордостью первооткрывателя.

        Это вовсе не значит, что я мог управлять им. О, нет, никто не в силах управлять Фарфарелло: я просто ненадолго притуплял его реакцию на происходящие события. Без такого вмешательства мы бы эту галерею не прошли, это уж точно. Он бы разнес тут все в щепки, а, учитывая то, что из-за грядущего воскрешения все сейчас на нервах, нам бы это так просто с рук не спустили.

        Когда мы оказались в лифте, я тихонько дернул “поводок”, отпуская нашего белого зверя на волю, и Фарфарелло, словно ощутив это, тут же встряхнулся, как попавший под дождь бродячий пес. Он обвел нас взглядом и остановился на мне. Может, он и был безумцем, но чутье его никогда не подводило.

        - Я шел сквозь туман, - глухо произнес он безо всякой угрозы в голосе. - Там были ангелы и бесы.

        Стоявший рядом с Кроуфордом Наги перевел взгляд с дверей лифта, на которые смотрел неотрывно с того самого момента, как они закрылись, на Фарфарелло, однако особого интереса в его глазах не отразилось. Фарфарелло часто говорил метафорами, так что ничего обычного в этом не было.

        - А еще там был Шульдих, - добавил он спустя несколько секунд, не спуская с меня пристального взгляда своего единственного по-совиному желтого глаза.

        - Правда? - ухмыльнулся я. Порой его воображение создавало такие образы, что мне хотелось бежать прочь из его разума, и никогда туда больше не возвращаться, но по долгу службы это делать все равно приходилось. - Ты мне льстишь. Я играл там на арфе?

        - Нет. Ты горел на костре из мертвецов.

        Зря я его спросил. На кой черт мне вообще понадобилось это знать?

        Наконец, двери лифта разошлись в стороны, и мы оказались в длинном коридоре, в конце которого была единственная дверь. Мне сразу как-то расхотелось туда идти и готов поклясться, что остальные жаждали этого визита не больше меня. Кроуфорд сделал глубокий вдох, и решительно шагнул вперед, а нам, разумеется, не осталось ничего другого кроме как последовать за ним.

        Они сидели на диване. Два почтенных старичка и милая старушка, которая всегда улыбалась, словно ничего другого в жизни делать не умела. С виду и не скажешь, что они могут контролировать организацию, протянувшую свои скользкие щупальца по всему миру, а ведь так оно и было.

        - Давно не виделись, Кроуфорд, - проскрипел Фладд, самая большая сволочь из них всех.

        - Для нас большая честь снова встретиться с Тремя Старейшинами Эсцет, - сдержанно ответил Брэд, - Рады видеть вас в добром здравии.

        Для себя я перевел это, как “чем быстрее вы сдохните, тем легче всем будет жить”, с чем полностью был согласен.

        - Мы слышали, что Шульдих хорошо постарался, - подала голос Строн, повернувшись ко мне. Вот опять. Опять она на меня так смотрит, что в голову начинают закрадываться подозрения о том, что слухи, ходившие о ней по всему Розенкройц, были не такой уж и выдумкой. Говорили, она всегда питала к телепатам определенного рода слабость и выдвигала их на высокие посты, несмотря на то, что они считаются наиболее нестабильными паранормами. Но я же ей во внуки гожусь!

        - Людские желания покрыты тонкой кожицей, которую называют моралью, - Любят они эти высокопарные фразы, так что пришлось подыграть. Деваться все равно некуда, я человек подневольный. - Я просто сдираю её, вот и всё.

        Строн захихикала, прикрыв рот ладонью. Очевидно, ответ ей понравился.

        - Молодец, - похвалила она меня, отчего я почувствовал себя хорошим таким щенком, который вовремя принес хозяину тапочки. Гадкое ощущение, меня мысленно аж передернуло, - Ты набрался опыта, мой избранный телепат. Людские умы для тебя всего лишь игрушки, не так ли?

        Пока это единственная стоящая мысль, которую я от нее услышал.

        - Можно и так сказать.

        Утешало только то, что ей недолго уже осталось считать меня “своим избранным телепатом”, однако не стоило думать об этом в присутствии Старейшин. Все же они не по случайности оказались на самом верху пирамиды под названием “Эсцет”, и их нельзя было недооценивать.

        - Ты всё ещё мстишь Богу, Фарфарелло? - обратился к нему вступивший в разговор Майер. Я всегда считал его невзрачной тенью Фладда, даже несмотря на его способности, потому что он редко выдвигал свое личное мнение, а только соглашался с уже сказанным.

        - Смерть Бога - вот моё желание, - лаконично ответил Фарфарелло, и в этой фразе была вся его жизненная философия.

        Майер непонятно кому кивнул и переключился на нашего юного гения. У него окончательно крыша съехала, или ему правда вдруг стало интересно, как у него дела?

        - Наги, ты нашёл своё место в Шварц?

        - Вроде бы.

        Ну как обычно. Наги в своем репертуаре: пара слов, а недосказанности в них больше, чем во всех моих увертках. Никогда прямо ничего не скажет, как будто всю жизнь на допросе. Хотя его трудно в этом винить; в конце концов, тот, кто рос во лжи, никогда не будет правдив даже с самим собой. И наши хозяева, к слову сказать, уж точно не те люди, с кем можно было бы быть откровенным. Они ведь только выглядят такими милыми и безобидными, но так или иначе приложили руку ко всему, чем Эсцет замарана.

        - Подготовка к ритуалу проходит успешно? - Фладд, наконец, задал мучающий его вопрос, решив, что прелюдию к серьезному разговору можно считать законченной. Кому она вообще была нужна, эта прелюдия?

        - Никаких проблем, - Голос Кроуфорда был спокоен, но что творилось с ним на самом деле, даже я сказать не мог. Едва мы вошли в комнату, его ментальные щиты наглухо захлопнулись. Последний приказ - чтобы остальные сделали то же самое - я передал, и сразу же ощутил себя почти что глухим, потому что легкое, едва ощутимое касание чужих разумов, к которому я уже привык, неожиданно полностью исчезло. В обычном состоянии довольно трудно постоянно удерживать высокую степень защиты, поэтому на краю сознания я всегда слышал и Наги, и Фарфарелло, и даже Брэда, хотя и меньше остальных, но сейчас все они были закрыты от меня.

        Для уверенности я добавил каждому из них дополнительный слой защиты, на подпитку которой уходили все мои силы. Старики не должны узнать о том, что мы задумали, и они не узнают, потому что я об этом позабочусь.

        - Мы слышали, что наш особый элемент уже привезли. Мы можем её увидеть?

        - Мы всё ещё заканчиваем приготовления, - уклонился от прямого ответа Кроуфорд. Похоже, запахло паленым. А все из-за чертовой девчонки!

        - Что-то вы долго возитесь, - недовольно проворчал Фладд, расставшись со своим неизменным прищуром, который помогал ему выглядеть добродушным старичком. Холодные пустые глаза требовательно уставились на Брэда, заставляя его чувствовать себя так, словно прямо перед ним поднялась на хвост ядовитая кобра, и если он не накормит ее, она заменит свой ужин им.

        Лоб Кроуфорда покрылся испариной, он стал дышать чаще.

        - Её состояние очень нестабильно, нам приходится проявлять осторожность, - с видимым трудом произнес он, ссутулившись и наклонившись вперед, а я не мог подойти к нему ближе и узнать в чем дело из-за того, что держал защиту за всех.

        - Она будет готова завтра к ритуалу? - не обращая никакого внимания на состояние Кроуфорда, поинтересовался Майер.

        Брэд схватился за сердце, и я, наконец, понял, что творится. Фладд, скотина, решил напомнить нам, кто тут хозяин, и, судя по всему, держал его на грани сердечного приступа, не давая забыть о том, какая кара нас постигнет, если все провалится. Проклятье, а я даже не мог пошевелиться! Только ухмылялся, как обычно, чтобы старики не заподозрили, что меня это действительно волнует. Скоты, я им это еще припомню.

        - Конечно, - через силу выдавил Брэд, и давление на его сердце тут же исчезло. Он выпрямился, словно ничего и не произошло, но я точно знал, что за это публичное унижение перед командой старики заплатят сторицей.

        Продолжая мило улыбаться, как ни в чем не бывало, Строн проворковала:

        - Мы рассчитываем на вас. Один раз в 800 лет все созвездия входят в дом новолуния. Это будет завтра. Если мы упустим такую возможность, скорее всего, он больше никогда не воскреснет.

        - Не разочаруйте нас, - проскрипел Фладд, не отрывая от Кроуфорда цепкого, колючего взгляда. В его голосе звучала явная угроза, хотя, возможно, ни Строн, ни Майер до конца этого так и не поняли. Несмотря на все наши старания, он, в отличие от остальных Санрюдзин, никогда не доверял Шварц, словно нутром чуял, что такие, как мы, долго прогибаться не будут. Однако то, что он это понял, его все равно не спасет.

        - Мы вас не подведём, - заверил его Брэд.

        Только когда мы вышли из музея, я снял дополнительные щиты и с облегчением вздохнул. Перед глазами все немного плыло, поэтому я привалился к плечу Кроуфорда, чтобы переждать головокружение. Наги выглядел еще более подавленным, чем обычно. На него мои щиты всегда оказывали странное воздействие: он говорил, что чувствует себя так, словно его придавили тяжелой плитой, так что легко представить, каково ему было сейчас, после такого напряжения. Зато уж с Фарфарелло все точно было в норме. Относительной, конечно, но все же норме.

        - Наги, - позвал Брэд, который вряд ли чувствовал себя лучше нас. В конце концов, не каждый день бываешь так близок к сердечному приступу, особенно в 26.

        - Я в порядке, - слабо отозвался тот.

        Головокружение отступило, так что сесть в машину я смог без посторонней помощи.

        - Жми на газ, Брэд. Я вытрясу из этой пакостной малявки всю душу, но все равно узнаю, где наша идеальная куколка. Потому что если мы ее не найдем, старые козлы вытрясут душу из нас.

II. Шанс

        Была глубокая ночь: те ее часы, когда люди либо спят в своих домах, либо веселятся до упаду в шумных клубах, утонувших в сигаретном дыме и хаотичных вспышках цветомузыки. В это время на улицах не было никого, кто бы мог сойти на роль случайного свидетеля, видевшего, как какие-то типы выносили из старой квартиры молодого мужчину без сознания. А учитывая то, что район даже с большой натяжкой никак нельзя было назвать благополучным, местные жители запирали двери и окна так, словно им грозила осада, и ради собственной же безопасности никогда не интересовались, что за шум там на улице. Идеальное место и время для того, чтобы выполнить свое дело, оставшись незамеченными.

        Оставаться в квартире смысла не было. Я спустился вниз и сел на разбитое каменное крыльцо, пытаясь собрать разбегавшиеся мысли. Вдалеке шумели машины, но сюда - в лабиринт переулков - звуки долетали приглушенными, отчего казалось, что уши были забиты плотной ватой, которую нестерпимо хотелось оттуда вырвать.

        После обвала я был настолько вымотан, что даже не подумал о том, чтобы восстановить “нить” хотя бы для Кроуфорда, а ведь сделай я это, найти его сейчас было гораздо проще, даже несмотря на расстояние. Мне так хотелось верить, что мы, наконец-то, избавились от постоянно нависавшей над нами тени Эсцет, что я повторял это снова и снова: “мы выбрались, мы выбрались, мы выбрались”… Нет, черт побери! Мы НЕ выбрались, мы НЕ были свободны от этой многоголовой гидры, которая отравляла все, до чего могла дотянуться! Ведь Брэд так и не смог увидеть того, что произойдет после обвала…

        За ошибки всегда приходится платить, и, как правило, цена выше того, что у тебя есть. Каждый наемный убийца знает это, знал и я. А еще я понимал, что даже с моим даром шансы найти Кроуфорда были минимальными.

        Я закрыл глаза и выпустил “нити”. Не столь прочные и глубокие, как те, что я создал для Брэда, Наги и Фарфарелло, но их хватит для того, чтобы собрать воспоминания всех, кто был на этой улице в течение последнего часа. Кто-то выходил покурить, кто-то мучался бессонницей, кто-то вставал выпить воды - их разумы были для меня открытой книгой, вот только я никогда раньше не пытался читать целую библиотеку. Из всех тех, до кого дотянулись “нити”, мне нужны были от силы один-два человека, но, не зная, какие именно, я вынужден был перебирать их всех.

        Чужие сны, чужие проблемы и заботы текли через меня, как через сито, но ни единой зацепки у меня не было. Чувства притупились настолько, что я уже не чувствовал ни пробирающего до костей сквозняка, ни холода каменных ступеней, почти слившихся со мной. И вдруг как вспышка - слабая, едва заметная - на самом краю сознания. Страх, слишком похожий на мой собственный, чтобы я мог его проигнорировать. То же оцепенение, словно смотришь в глаза смерти, та же безысходность. Я пустил по следу тройную порцию “нитей”, вернувшихся с таким ярким и четким отражением разума, что сразу стало ясно: источник страха был где-то неподалеку, возможно, в радиусе пятисот-шестисот метров.

        Я вскочил, совсем забыв, что сидел неподвижно не один час, и тело сразу же протестующее взвыло, отказываясь подчиняться. Стиснув зубы, я принялся быстро растирать занемевшие ноги и сведенные плечи. Шея была каменной, как крыльцо, на котором я сидел, а затылок ломило, словно в него бился целый отряд стальных рыцарей, но я упрямо держал “нити”, зная, что если потеряю след, то во второй раз мне вряд ли так повезет. Наконец, я смог двигаться, не держась за ближайшую стену.

        Образы чужого сознания походили на разорванную фотографию чьей-то жизни: отдельные лица, предметы, звуки, и панический, бесконтрольный страх, не дававший связать их в единое целое. Скорее всего, это был ребенок, причем за не столь долгую жизнь на его долю выпало столько всего, что не каждый взрослый повидал.

        - Ну же, малыш, покажись, - на автомате бормотал я, тщательно осматривая все закоулки, переворачивая мусорные ящики и заглядывая во все щели, - Мне до зарезу нужны твои воспоминания. Слышишь? Я ничего тебе не сделаю.

        “Нить” вздрогнула и вспыхнула ярче. Вот он!

        Забившись в угол за грязным мусорным баком, прямо на асфальте сидел худой мальчик в поношенной и местами рваной одежде. Его глаза были широко распахнуты, словно он боялся даже моргнуть, чтобы ни на миг не оставаться в темноте. Дрожащие пальцы обмотанных какой-то тканью рук слабо царапали кирпичную стену, к которой он жался, больше напоминая рефлекторное сокращение мышц, чем осознанное движение. Боже, да он был напуган так, будто видел пылающие глубины ада.

        Свернув “нить” и стараясь не делать резких движений, я присел рядом с ним на корточки.

        - Эй, ты меня слышишь?

        Мальчишка не ответил, все так же глядя в пустоту широко распахнутыми глазами. Что же такого он видел, от чего, похоже, до сих пор в шоке? Поскольку на голос мальчишка не реагировал, я осторожно коснулся его открытой руки, поразившись, до чего она была холодной. Он тут же вскрикнул и дернулся, словно от удара током.

        - Тише, тише, я ничего тебе не сделаю, - постарался я его успокоить.

        - Не трогай меня! - его крик сорвался на хрип, и он согнулся в приступе сухого, раздиравшего легкие кашля, вечного спутника всех бродяг.

        - Ладно, ладно, только не кричи. Я не причиню тебе зла.

        Если бы я усмехнулся, его бы это, наверняка, напугало, поэтому я просто серьезно посмотрел ему в глаза, чтобы он понял, что я не представляю для него опасности. Среди моих многочисленных талантов, к сожалению, не было умения открыто и дружелюбно улыбаться, но дети всегда чувствительней взрослых, так что я надеялся, что на подсознательном уровне он поймет, что ничего плохого я с ним не собирался делать.

        Мальчишка внезапно затих, уставившись на меня, как на диковинное говорящее чудище, заставив меня вдруг ощутить, что он знает обо мне все. Даже то, что я сам от себя скрывал.

        - Ты… - он протянул руку к моему лицу, но остановился в паре сантиметров. Я мог бы поклясться, что в его глазах вспыхнула наивная детская радость, словно он увидел знакомого человека. - Ты такой же.

        - Такой же? - нахмурившись, переспросил я.

        - Такой же, как я, - мальчик всхлипнул, и по его щекам покатились крохотные капельки. Спохватившись, он быстро вытер их рукавом, но его черные глаза, необычайно яркие для ребенка улицы, продолжали странно смотреть на меня. - Ты тоже умеешь делать фокусы.

        - Фокусы?

        - Да, - он показал пальцем мне на лоб, - Красивая блестящая ниточка. Ты спрятал ее у себя в голове.

        Моя “нить”?! Он увидел мою “нить”?!! Но это невозможно! До сих пор это еще никому не удавалось.

        - Я так не умею, - печально произнес мальчишка, опустив глаза. Он все еще дрожал, и я запоздало догадался, что от холода. Скинув пиджак, я протянул его мальчику.

        - Это мне? Правда? Ой, он такой красивый и теплый! - для него пиджак больше походил на пальто, в которое он ловко завернулся, став похож на маленькую статую. В неверных предрассветных сумерках я сумел разглядеть на его запястьях старые зажившие порезы. Такой маленький, а уже знаком со смертью… Если он смог увидеть мою “нить”, являвшуюся, по сути, явлением абстрактным и не имеющим физического воплощения, то интересно, на какие еще “фокусы” он способен.

        - Скажи, а ты что умеешь? - осторожно спросил я.

        - Я вижу картинки, - немножко смущенно сообщил мальчик, бережно поглаживая длинные рукава своего нового одеяния, - Разные. Правда, всегда черно-белые, но зато они движутся.

        Я не верил собственным ушам. Паранорм… Вне всяких сомнений. Неудивительно, что его страх я воспринял острее, чем эмоции обычных людей. Мальчишке чертовски повезло, что те, кто забрал Кроуфорда, или были слишком заняты, или просто его не заметили.

        - А картинки приходят сами, неожиданно? Или, может, сопровождаются яркой вспышкой? - по крайней мере, когда однажды я попросил Кроуфорда описать мне свой дар, он сказал именно это.

        - Нет, они появляются, когда я трогаю вещи, - охотно пояснил мальчик, - Они рассказывают, что с этими вещами случилось. Однажды я подобрал на улице кирпич, и он сказал мне, что им совсем недавно убили какую-то женщину. Я его сразу выбросил, потому что это был плохой кирпич. Правда, ведь плохой?

        Я кивнул. Этот мальчик читал память вещей так же, как я мысли, и так же, как я, защищался от своего дара. Сразу стало понятно, почему его руки обмотаны тканью: если непосредственного контакта с предметом не было, образы не появлялись. Хотелось верить, что он догадался об этом достаточно быстро, потому что немногие вещи на улице способны рассказать о чем-то приятном, а он, судя по всему, жил здесь уже не первый год.

        И тут меня словно ударило. Прошлое! То, что я хотел узнать, крылось именно там, и этот мальчик единственный мог рассказать мне, что же случилось.

        - Послушай, а как тебя зовут?

        - Хитоши, - он крутился на месте, стараясь со всех сторон разглядеть подаренный мной пиджак.

        - Послушай, Хитоши, мне нужна твоя помощь, - мальчишка как по команде прекратил вертеться и внимательно посмотрел на меня. - Человек, который мне очень дорог, пропал, и только ты можешь помочь мне найти его. Я отведу тебя туда, где он был в последний раз, а ты попробуй узнать, что же там случилось, ладно?

        - Мне нельзя ходить к людям, - Хитоши замотал головой, инстинктивно попятившись назад и уперевшись спиной в стену, что было совсем неудивительно. Обычные люди всегда ненавидели и боялись тех, кто был не похож на других. Мы все платили эту цену за обладание своим даром. - Они говорят, я странный, потому что никто больше не видит моих картинок.

        - Ты не странный, Хитоши. Просто ты родился с даром, отличающим тебя от обычных людей, а они не могут этого понять. И никогда не считай себя ущербным, - я протянул ему руку, - Это они ущербные, а не ты. Ты - высшая каста.

        Он помялся еще немного, нервно теребя рукава, и, наконец, взял меня за руку. Его ладонь была такой маленькой и холодной, что казалось, будто я сжимаю кусочек льда.

        - Не бойся, - уверенно сказал я, - Со мной тебя никто не тронет.

        - А ты подаришь мне ту блестящую ниточку из своей головы? - с типичной для ребенка непосредственностью спросил Хитоши, пока мы шли к квартире, куда, я думал, уже никогда не вернусь.

        - К сожалению, это невозможно, - вынужден был я огорчить его, - Дар нельзя отдать или подарить.

        - Так это твой дар - делать ниточки?

        Я не удержался от усмешки.

        - Нет, я читаю мысли. Почти как ты, только ты видишь картинки в мертвых вещах, а я в живых людях.

        - Ух ты, - восхищенно протянул Хитоши, - Наверное, это интересно, да?

        - Не всегда. Тебе же не понравился тот кирпич, правда? Вот и мысли у некоторых людей бывают совсем не приятными. Кстати, мы уже пришли.

        Мальчишка отпустил мою руку, задрав голову к низкому потолку, который для него был таким высоким, что казалось, он никогда не сможет до него достать. Здесь все осталось по-прежнему: смятая простыня, перевернутая мебель, даже запах морской соли еще не выветрился. Хитоши огляделся, и на его бледном личике тут же отразилась вся гамма обуревавших его чувств. Ему явно было неуютно, хотя он и старался этого не показывать.

        - Здесь случилось что-то плохое, - тихо шепнул мальчик, словно боялся, что те, кто сделали это, услышат его и вернутся.

        Он подошел к кровати и, как мне показалось, погладил запутавшийся в простынях полумрак, будто у него и в самом деле было призрачное, одному ему видимое тело. Может, помимо памяти вещей он видел еще что-то? Неосязаемое, неощутимое… Как, например, мой дар.

        Пока я размышлял об этом, Хитоши развязал обматывавшую его правую руку тряпку и поднес ее к простыне. Я заметил, как дрожат его тонкие пальцы над тканью. Он не любил использовать свой дар, это было видно сразу. Может, из-за того, что он не приносил ему ничего, кроме насмешек и страха, а может, из-за того, что вещи всегда хранили дольше плохое, нежели хорошее.

        Судорожно схватив простыню, Хитоши согнулся, словно у него болел живот, и тут же с отвращением отбросил ее, как ядовитую змею. Его всего трясло, как в лихорадке. В два шага оказавшись рядом с ним, я впился в него требовательным взглядом.

        - Скажи мне.

        Хитоши яростно замотал головой так же, как я когда-то, поддавшись иллюзии, что это поможет ему избавиться от того, что он не желал видеть и слышать.

        - Скажи мне, Хитоши, - я схватил его за руку, не давая сбежать, - Это очень важно.

        Мальчишка поднял на меня глаза, в которых дрожали едва сдерживаемые слезы. То, что он увидел, напугало его, и он отказывался снова возвращаться к этим образам, убеждая себя, что их никогда не существовало.

        - Этот человек, - наконец, сумел прошептать он, комкая в руках свою повязку, - Он спал, когда они пришли за ним… Они долго ждали, чтобы он остался один, а потом пришли и забрали его с собой… И он даже не смог проснуться, чтобы увидеть их… Потому что… они принесли с собой живую тьму…

        - Тьму? - меня помимо воли начал колотить озноб. Хитоши говорил несвязно, но от одной его интонации меня сковывал леденящий ужас.

        - Да… Тьма была в каждом из них… Они умеют управлять ей, как никто другой, и она верно служит своим хозяевам…

        - Кто они, Хитоши? Ты видел их лица?

        - У них нет лиц… Только тьма… Послушная, смертоносная…

        Хитоши вырвал из моих пальцев свою дрожащую руку и быстро обмотал ее старой тряпкой, пытаясь защититься. Слезы все-таки покатились по его щекам хрустальным бисером, падая на ковер под ногами, словно маленькие жидкие бриллианты. В силу возраста он, очевидно, плохо контролировал свой дар, так что было жестоко просить его о таком, хотя он так хотел помочь мне.

        Обхватив себя руками, мальчик скорчился на коленях, ожесточенно мотая головой.

        - Мне нужно знать, куда его повезли, Хитоши. Они что-нибудь говорили?

        - Мои картинки только показывают, а не слушают. Пожалуйста, я больше не хочу их видеть. Мне страшно… Пожалуйста…

        Вздохнув, я положил руку ему на голову. Он хотел забыть, и после того, что он сделал, я был не в праве отказать ему в этой услуге.

        - Не бойся. Я сотру эти образы из твоей памяти, как будто ты их никогда не видел, и все будет хорошо. Только не сопротивляйся, ладно?

        Итак, как бы парадоксально это ни звучало, но они действительно ждали, пока я уйду, что могло значить многое, а могло не значить ничего. Первый вариант: я был способен сопротивляться, а Брэд нет, поэтому забрали именно его, хотя, судя по тому, что сказал Хитоши, они были опасны ничуть не меньше меня. Второй вариант: их целью был только Брэд, а я был чем-то вроде досадной помехи, с которой им или было приказано не связываться, или они просто не хотели марать руки. Третий вариант: мне просто повезло. Если бы я остался вместе с Брэдом, то, возможно, и не стоял бы здесь сейчас.

        Слишком много гипотез и так мало фактов, которые могли их подтвердить или опровергнуть. Но одно я мог сказать точно: за Кроуфордом приходили Гончие. Никто толком не знал, кто или что они такое, но рядом с ними любого паранорма охватывал такой же неконтролируемый страх, как Хитоши. Их пускали по следу предателей или тех, кто чем-либо не угодил Старейшинам, с приказом выследить и раздавить, как жалкое насекомое, не взирая на то, будет ли жертва сопротивляться или сдастся им на милость добровольно.

        Я невольно сглотнул. За всю историю существования этого отряда палачей еще никто из их целей не уходил живым, даже самые лучшие, самые опытные, самые изворотливые. Гончие всегда находили отступников, где бы те ни прятались и к каким бы уловкам ни прибегали. Но Кроуфорда взяли живым, чего раньше никогда не случалось, и значит, его не убьют, пока не получат то, что им нужно. И значит, у меня еще было время.

        - Мне нужно идти, - тихо сказал Хитоши, - Тут… нехорошо. Нужно идти.

        Когда мальчишка бросился к двери, я не стал его останавливать, но уже переступив порог он обернулся.

        - И еще… - Хитоши прикусил палец зубами, словно размышляя, стоит ли говорить дальше или нет, - Не приходи сюда больше. У тебя тоже есть своя тьма. Только ты не умеешь ей управлять.

        Не дав мне ничего спросить, он исчез с порога, как будто его здесь никогда и не было. Его торопливые удаляющиеся шаги, которые затихли через пару секунд, оставив меня одного в опустевшей квартире.

        Я бросил взгляд на брошенную им простыню, валявшуюся у меня под ногами, стараясь не думать о том, что голова трещала, словно по ней колотили огромным молотом. От того, что мне рассказал мальчишка, ситуация и мое положение в ней отнюдь не стали выглядеть более многообещающими, хотя, откровенно говоря, я на это рассчитывал. Информации у меня почти не было, идей относительно того, где искать Кроуфорда - тоже, и ко всему прочему в это оказались замешаны Гончие, что в любое другое время заставило бы меня прислушаться к инстинкту самосохранения.

        Неожиданное решение пришло в голову само, словно уже давно созрело и просто ждало удобного случая, при котором я мог бы оценить его по достоинству. При данных обстоятельствах оно не показалось мне таким уж и абсурдным.

        Свет в окне горел, что позволяло надеяться на то, что хозяин был дома и пребывал в благодушном - чего мне очень хотелось - настроении. Наши отношения не сложились с самого начала, поскольку мы были по разные стороны баррикад, но для меня, не склонного переносить распри профессионального уровня на повседневную жизнь, это вынужденное противостояние заканчивалось каждый раз, когда заканчивалась наша очередная миссия. Однако для него убить меня было делом чести. Помимо того, что он имел ко мне вполне обоснованные претензии насчет своей семьи, наша последняя с ним встреча тоже не была похожа на беседу старых друзей, о чем я пожалел только сейчас.

        Наконец, я поднял руку и постучал. В квартире спала тишина, но меня это нисколько не волновало, так что повторного стука не было. Был до неприличия громкий пинок в дверь, что оказалось более действенным.

        Он открыл дверь, протирая сонные глаза. Заспанный, взъерошенный, совсем непохожий на того жесткого, холодного убийцу, которого я знал. Обычный молодой парень, лет двадцати, не больше.

        - Погодка нынче не очень, правда?

        Он ошарашено моргнул, явно уловив знакомые интонации в моем голосе, и, все еще не веря собственным ушам, ударил по выключателю на стене. В свете я выглядел не лучше, чем в полутьме, особенно учитывая мои последние злоключения.

        - Ты!

        - А ты ждал кого-то еще?

        Айя не удостоил меня ответа, грохнув дверью перед самым моим носом так, что слева со стены отвалился кусочек штукатурки. Если мы продолжим разговор в том же тоне, придется срочно вызывать бригаду ремонтников.

        Нельзя сказать, что я ожидал бурной радости или дружеских объятий (спасибо, что он был без катаны), но хотя бы элементарное гостеприимство можно было проявить. Хороший хозяин остается таковым даже за два часа до рассвета, когда к нему домой заявляется смертельный враг, ведь так?

        - Айя, - предпринял я вторую попытку, - или ты впустишь меня, или я подниму на ноги всех соседей. Оно тебе надо, а?

        - Убирайся, - угрожающе раздалось из-за двери.

        - Проклятье, не будь таким эгоистом! Никаких старых счетов, никакого подвоха, только поговорить. Неужели это так сложно? И подумай сам: если бы я так уж хотел вынести эту чертову дверь, чтобы добраться до тебя, я бы это давно уже сделал, верно?

        Следующую пару минут мне пришлось провести, тупо глядя на запертую дверь в ожидании, пока он, наконец, придет к нужному решению. Я слышал глухие отголоски его мыслей, но вслушиваться интереса не было, так что я предпочел просто подождать, и мое терпение было все-таки вознаграждено. Дверь отворилась повторно, однако хозяин уже был не тем, кого я видел совсем не давно. На этот раз меня встретил знакомый суровый взгляд, который ясно давал понять, что Айя не верил мне ни на грош. В принципе, в данной ситуации ждать от него другого было бы безумием.

        - Могу я войти? - осторожно спросил я на всякий случай, потому что его действия частенько не согласовывались с его мыслями, а раздувать еще один конфликт из-за того, что мы неправильно друг друга поняли, сейчас как-то не хотелось.

        Айя коротко кивнул, не спуская с меня враждебного взгляда, и пропустил внутрь.

        - На кухню, - приказным тоном добавил он, и мне в спину уперлось очень знакомое и очень холодное острие меча, молча намекнувшее, что непредвиденных фокусов лучше не выкидывать.

        - Хочешь напоить меня кофе? Как радушно с твоей стороны.

        - Нет. Я хочу выяснить, какого черта тебе тут понадобилось, и выкинуть обратно на улицу, - разочаровал меня Айя.

        - Я так и знал.

        - Тогда нечего было и спрашивать. Шевелись.

        Мой мысленный план, который я составил по дороге сюда, заканчивался на том месте, где я должен был во что бы то ни стало заставить его меня выслушать, а поскольку это мне удалось, передо мной встала новая задача: как объяснить ему цель моего спонтанного визита. Особенно после того, как все взаимные разногласия, казалось, были улажены сами собой после обвала маяка. К несчастью, стратегия и тактика не были моими сильными сторонами.

        Молча указав на один из стульев, Айя сел напротив меня, демонстративно положив катану на стол между нами, как символ наших безопасных переговоров.

        - Ну?

        - А кофе? - попытался я выиграть время.

        - А в глаз? - таким же тоном поинтересовался Айя.

        С утра он явно не был расположен заводить со мной душещипательную беседу о чем бы то ни было. Я обвел скорбным взглядом кухню и не найдя ничего, к чему можно было бы прицепиться, вынужден был начать разговор.

        - Мне нужно, чтобы ты помог мне связаться с Критикер.

        Айя скептически приподнял бровь. Учитывая то, что развеселиться он никак не мог, моя фраза, судя по всему, вызвала у него некоторое недоумение, но все же он молчал, ожидая продолжения, без которого я предпочел бы обойтись.

        - Скажем так, сейчас я остро нуждаюсь в информации, которую только они могут мне дать. Это не имеет никакого отношения к Эсцет, - тут я запнулся. Как никак Гончие были напрямую с ней связаны, но вот стоило ли упоминать об этой связи - это уже другой вопрос. Критикер были далеко не дураками, и если я хотел их использовать в своих целях, пожалуй, на время стоило выложить все карты на стол. - То есть имеет, но это не пойдет во вред Критикер. Я больше не работаю на Эсцет.

        - И каким боком это касается меня? - спросил Айя после некоторой паузы.

        - Тебя - никаким, но твоим хозяевам это может оказаться весьма полезным.

        - Они мне не хозяева, - мрачно процедил он.

        - Поверь, мне на это наплевать, - я помимо воли начал терять терпение, что с таким упрямцем, как Фудзимия, было немудрено, - Речь сейчас не об этом. Отвести меня к Критикер - это все, о чем я прошу. Это что, так сложно?

        Ножки стула противно взвизгнули, когда Айя резко встал. Я непроизвольно напрягся, не зная, что от него ожидать: его мысли были укрыты плотным серым туманом, сквозь который я не мог пробиться. Похоже, как только он оценил ситуацию, то тут же поставил блок, так что сейчас от моего дара особо проку не было. Как те, кто чаще других сталкивались на миссиях с паранормами, Вайсс прошли хорошую тренировку на блокировку посторонних мыслей.

        - С каких это пор ты опустился до того, чтобы просить? - послышался позади ехидный голос, который я узнал, даже не оборачиваясь. Сконцентрировавшись на Фудзимии, я не удосужился даже бегло просканировать квартиру, за что и поплатился.

        Двигаясь неторопливо и осторожно, Кудо вошел на кухню, не спуская с меня цепкого взгляда змеелова, по собственному опыту знающего, что доверие порой может быть весьма опасным. Он был в одних пижамных штанах и домашних тапках, но более безопасным от этого не выглядел.

        - И тебе привет, Йоджи, - кисло выдавил я. Рана на шее от его лески сразу напомнила о себе противным жжением. - Какая неожиданная встреча. Тоже заглянул на ранний утренний чай?

        - Я могу спросить то же самое, не находишь? - он машинально погладил пальцами циферблат своих часов, словно его это успокаивало. И ничего, что все остальные вокруг начинали нервничать.

        - Раз уж стоял в коридоре, то, наверняка, все слышал, так чего глухого из себя строишь?

        - Люблю, знаешь ли, людей помучить, - нагло ухмыльнулся Йоджи, - Хобби у меня такое. Особенно, если эти люди мне немало крови попортили.

        Айя фыркнул и направился к плите, захватив по пути стоявшие на полке баночки с кофе и чаем. Мне оставалось надеяться, что он не будет настолько скупердяем, чтобы пожалеть для меня хотя бы чашечку. В животе противно урчало, ведь со времени взрыва во рту не было ни крошки.

        - Надо же какие мы злопамятные, - съязвил я в ответ.

        - С тобой еще и не такому научишься, - не остался в долгу Йоджи. - Так что там насчет информации, которая есть только у Критикер, а? Я ведь не Айя, меня общими фразами не накормишь, - Фудзимия удостоил его мрачного взгляда через плечо, но дополнительную порцию сливок в кофе все же положил. - Я человек любопытный, поэтому прежде чем решить, что делать, мне нужно услышать подробности. Так что валяй, рассказывай.

        Как ни прискорбно было это признавать, но другого выхода у меня не было.

        - После срыва церемонии мы планировали сбежать, оставив Эсцет разгребать те проблемы, что на них свалились, но Наги и Фарфарелло пропали еще на берегу. Решив найти их позже, мы с Кроуфордом залегли на дно в райончике, где сам черт ногу сломит, однако нас нашли даже там. Причем нашли слишком быстро, что наводит на мысли, что они знали об этом заранее. Мне удалось не попасться, а вот Кроуфорда взяли живьем.

        - Живьем? - переспросил Айя, ставя перед нами с Йоджи две кружки с дымящимся кофе, - Разве Эсцет практикует сочувствие к подчиненным?

        - Так же, как инквизиция, - грея руки о горячие бока кружки, хмуро буркнул я, - Поэтому мне и не по себе, что в этот раз они действовали не так, как обычно. Зато есть шанс, что я доберусь до Кроуфорда раньше, чем они решат, что он им больше не нужен.

        Йоджи расслаблено откинулся на спинку стула. Уж не знаю, что так на него подействовало: кофе ли или еще что, но это все же было лучше, чем постоянно опасаться его гибкой стальной подружки.

        - Значит, хочешь найти Кроуфорда, так? - задумчиво пробормотал Йоджи и почему-то скользнул взглядом по сидевшему рядом Айе, который с безразличным лицом пил свой чай, хотя сам был напряжен, как готовая распрямиться пружина.

        Недоумевая, я заглянул в мысли блондина, которые он даже не стремился спрятать, считая, что ничего сверхсекретного в этом не было. Думаю, Айя бы его мнения не разделил, но он, в отличие от меня, чужие мысли читать не мог, поэтому пребывал в счастливом неведении, иногда оказывавшемся гораздо лучше полного знания.

        Они были любовниками. Причем уже давно, но кроме их команды никто об этом не знал, даже я. Когда мы сталкивались на миссиях, все их мысли были заняты только работой и ничем другим, так что неудивительно, что я это пропустил. Что же, тем проще для меня.

        - Да, - твердо сказал я, глядя прямо на Кудо, - Я хочу найти его во что бы то ни стало.

        Йоджи едва заметно вздрогнул, почувствовав у себя в мыслях нарочно оставленные мной следы. Неприятное ощущение, но зато теперь он знает, что я в курсе и могу добавить к своим словам еще один аргумент.

        - Ты ведь можешь это понять, верно?

        Он мог. Так же, как и Айя, но Йоджи воспринимал их отношения острее, так что я сделал ставку на него и понадеялся, что не ошибся.

        - Персии сейчас нет в городе, - поежившись, он отхлебнул кофе и встал закрыть приоткрытое окно, из которого тянул пронизывающий сквозняк. - Но ты можешь подождать здесь, пока он не вернется.

        Айя протестующе фыркнул, резко отодвинув чашку с чаем и расплескав напиток на стол.

        - Нет, не может, - упрямо заявил он, - Когда Персия вернется, мы отведем его к нему, но в моей квартире он не останется ни на минуту.

        - Айя, - Йоджи подошел к нему вплотную, но тот даже не вздрогнул. Не обращая на меня никакого внимания, он поднял руку к лицу Айи и порывисто прижался к его губам, словно это могло убедить его. Айя инстинктивно ответил, только через пару секунд вспомнив, что они на кухне были не одни.

        Он бросил на меня свирепый взгляд, на который мне, к сожалению, нечем было ответить.

        - Он поможет нам уничтожить их раз и навсегда, - тихо сказал Йоджи, касаясь носом его уха, - Ты же понимаешь.

        - Нет. Это больше не наша проблема, - мотнул головой Фудзимия. В его глазах фиолетовым пламенем полыхнула забытая ярость, которую я видел, когда он сражался с Кроуфордом, зная, что ему все равно не победить. - Все закончилось, когда их Старейшины были убиты. Айя-тян теперь в порядке. Нам больше не нужно…

        - Закончилось? - невесело усмехнулся я, не поднимая глаз от водоворота в моей кружке, - Ты действительно так думаешь? Ты веришь в это?

        Он замер с открытым ртом, словно разом растерял все слова.

        - Все только начинается, Айя. Все только начинается.